Кого съест дракон земельной реформы
Как пишет автор терминов Черный лебедь и Антихрупкость Нассим Николас Талеб – чтобы в целом отрасль процветала, отдельные индивиды должны “умирать”. Кого съест дракон земельной реформы, и кого он накормит?
Самый распространенный тип конфликта – конфликт “индивидуальных” интересов с “коллективными”. Обычно он возникает по отношению к “интересам” – то есть выгодам, и заметен в противостояниях типа: я-мы, мы-они, по теме чего-то общего – в нашем случае, земли сельхозназначения. “Мы хорошие, они плохие”, ”мы сознательные, они несознательные”, ”мы это одно, а правительство – это другое”, ”мы честные, они воруют”, ”они зарабатывают за мой/наш счет”, ”мы работаем, они мешают”, ”мы растим будущее, они цепляются за прошлое”, ”они на нас наживаются”. В бизнес- и личном аспекте чаще звучит как ”я”/”они”: ”каждый сам за себя”, ”я прав, остальные глупцы”, ”я стараюсь, они не ценят”, ”я все на себе тащу, а им так удобно” и т.п.
Подобные конфликты были, есть и будут – и в отношении земельной реформы. Мы с вами на протяжении года переживаем один и тот же “день сурка” – все те же лица озвучивают все те же месседжи от круглого стола к круглому столу, от дискуссии к дискуссии, от телеформата к телеформату. Являясь частью подобных конфликтов, мы чувствуем непонимание, обиду, вину. Подобные эмоции – “пища” популистов. Усиливаясь за счет высоких ставок, земельный вопрос способен предельно радикализировать/разделить страну внутри – этим могут воспользоваться прямые враги государства.
Пространство решений находится между двумя крайностями:
– вообще не считаться с интересами той стороны (эгоисты/эксплуататоры),
– жертвовать своими интересами ради сохранения отношений или общего блага.
Последствия выбора первого крайнего варианта – чувство вины (к которому некоторые настолько привыкли, что не замечают), одиночество, отвержение “коллективным”. Тот, кто преследует только свои интересы, часто за счет интересов других – противопоставляет себя остальным и со временем теряет поддержку, живую связь с людьми.
Последствия второго – обиды, претензии и тому подобная “зрада”: статус жертвы лишает сил и требует заступников – вот этим запросом и пользуются популисты – молчащие “жертвы” наделяют их силой и легитимностью. Хоть популисты и используют аргументы обиженных в своих коммуникациях, конструктивный диалог с ролью манипулятора невозможен. Чтобы убрать из дискурса “популитиков”, нужно вовлекать в диалог реальных “жертв”, тем самым забирая у манипуляторов роль заступника. Это лишит их силы и права говорить от имени “обижаемых”.
Что интересно, правительству и депутатам психологически комфортно иметь дело с популистами (они же клоуны – что с ними говорить), и некомфортно – с реальными жертвами и “пушерами” реформ – так как те правдивы и искренни, требуют времени и внимания.
Обычно люди забывают, что ситуации конфликта интересов вовсе не исключают нахождения решений типа win-win, удовлетворяющих обе стороны. Но этих мета-решений нужно еще захотеть. Ведь пока стороны берут-жертвуют и фиксируются на рационализации своего выбора брать или жертвовать, диалога не случится.
Оптимальная стратегия заключается в том, чтобы:
а) осознать, что конфликтуют не столько стороны, сколько их интересы,
б) признать уязвимость своей позиции, добавив в коммуникацию чувства (больно, обидно, страшно),
в) позволить себе проявлять раздражающие качества (жертвам научиться требовать, а эгоистам – признать, что одиноки без поддержки).
Внутренний выбор заключается в том, чтобы принять решение, в какой мере учитывать личные интересы, чтобы не потерять отношения с “коллективным” (стратегия работает, если отношения в принципе важны – то есть игрокам небезразличная репутация). “Я ограничиваю свои интересы в том месте, где начинаю ущемлять интересы других – потому что мне важны отношения с ними”. Эта культура больше развита в селе, чем в городе, где люди часто не знакомы с соседями через стену, и не дорожат отношениями.
Когда “заговорит” земля – это научит высказываться и людей.
В Земельном ответе чувства озвучивают художники – высказываясь от имени земли, которая доселе молчала. Это – рефлексия проживаемых чувств и ее выражение с помощью художественных средств – вообще одна из главных задач современного искусства, универсальный инструмент диалога на важнейшие темы современности. С помощью прямого участия художников в форсайте; с помощью арт-объектов, коммуницирующих землю как субъект, мы углубляем и расширяем диалог за границы поля аргументов, и таким образом перезапускаем его, выводим из “дня сурка”.
Как разрешать конфликты подобного типа, не впадая в крайности?
Главный принцип - коммуницировать уязвимость. Когда мы признаём свой страх, злость, боль, стыд, раздражение, недоумение, вину, непонимание – мы признаём уязвимость, но тем самым, в дополнение к аргументам, открываем новое измерение диалога – чувства. С человеком, который говорит, что ему больно или страшно, невозможно спорить. Злость невозможно не принять к сведению. Игнорирование страха и игнорирование аргументов – не одно и то же. Причиняющий боль ближнему становится изгоем в нашей культуре.
Коммуникация уязвимости способна моментально вывести разговор в конструктив (если отношения важны), или разоружить оппонента (если отношения неважны, он найдет себе менее умную жертву). Яркий пример подобной стратегии – проект Пустите в реанимацию, который реализовали люди, лично прожившие невозможность разделить одиночество умирающего ребенка, родственника.
Правительству стоит больше общаться на языке чувств – это способствует очеловечиванию власти. Вполне допустимо говорить о раздражении, недоумении, признавать недостаточную компетентность, разделять страхи. И в то же время показывать вероятные пути разрешения ситуации – и активизировать механизмы обратной связи. Активно привлекать экономическую помощь, недостающие компетенции из-за границы с учетом, что при этом неуместно “продавать” достоинство, свободу, стабильность, целостность. Развивать, экспортировать культуру диалога, научившись этому внутри страны.
