«Не нужно бороться с бизнес-моделями компаний». Интервью с Тимофеем Миловановым — эксклюзив НВ
Новый министр экономического развития Тимофей Милованов в интервью журналу НВ рассказал о мировом кризисе, о вере обещаниям президента и премьера и о перезапуске экономики.
«В идите двух оленей? Один более стандартный, зоологический, а второй — концептуальный. Вы будете работать с концептуальными оленями», — так в своей презентации в ходе Школы ЗеДепутата экономист Тимофей Милованов описывал деятельность на благо государства. Мероприятие проходило летом в Трускавце, а слушателями были только-только избранные в Верховную Раду вчерашние кандидаты в парламент от политсилы Слуга народа. Теперь работать с «концептуальными оленями» придется самому 44‑летнему Милованову.
На прошлой неделе новый премьер Алексей Гончарук назначил действующего преподавателя американского Питтсбургского университета и почетного президента Киевской школы экономики министром экономического развития.
Причем под крыло Милованова попало еще и реформируемое Министерство агрополитики — премьер решил передать это ведомство Минэкономразвитию.
Большая часть трудовой биографии новоявленного украинского топ-чиновника связана с США, где он получил степень доктора по экономике и преподавал в высших учебных заведениях. В Штаты нынешний министр уехал в начале 2000‑х, а в Украину вернулся после Евромайдана. Здесь он сначала создал платформу для дискуссий по экономике VoxUkraine, а позже вошел в международный академический совет Киевской школы экономики. В 2016‑м Милованов стал еще и членом набсовета Нацбанка.
Теперь ему покорилась новая карьерная ступень. И всего лишь на третий день нахождения на ней бывший тренер «слуг народа» нашел время для беседы с НВ.
Впрочем, со временем у Милованова теперь сложно: пока шло интервью, министра в соседней комнате ожидали его только-только назначенные замы — Павел Кухта, бывший заместитель руководителя группы стратегических советников по поддержке реформ, Тарас Качка, работавший стратегическим советником международного фонда Видродження, Тарас Высоцкий, возглавлявший ассоциацию Клуб аграрного бизнеса, а также Дмитрий Романович, бывший советник министра экономики.
С вопросов о новой команде НВ и начал беседу с Миловановым.
— Заместителей сами себе подбирали или это было какое‑то коллегиальное решение?
— Сам. У нас договоренность, что у премьер-министра есть право вето [на кадровые решения]. И по назначениям со мной никто не общается ни из парламента, ни из Офиса президента.
Были пару раз очень деликатные предложения обратить внимание на какого‑то человека. Например, говорили: посмотри, есть депутат такой‑то или «вот, у меня есть хороший человек». Но это было на уровне просто бесед. Потому что у нас [в стране] действительно кадровый голод.
Но не было ни разу, когда мне бы сказали, что это [кадры] не мое решение. Случались ситуации, когда со мной люди были не согласны, и не согласны достаточно жестко. Я имею ввиду премьера. У нас разные точки зрения по ряду персонажей, и была дискуссия. В итоге мне сказали: это твоя ответственность, твое право, твоя команда. То есть открыто проговаривалось: мы отойдем от старых методов [назначений заместителей по партийным квотам или по принципам личных связей].
— Кто из замов пойдет на агронаправление, а кто — в другие сферы?
— Сначала посмотрим, сколько у меня будет замов. Думаю, их будет больше четырех-пяти. Пока планируется восемь человек. Плюс государственный секретарь уже есть. Кроме того, продолжают работать имеющиеся.
Что касается того, как будут распределены направления, — мы еще думаем над тем, что, возможно, поделим работу не по отраслям, а по функциям. Например, функция «регулирование»: это может быть и в экономике, и в агро. Точно так же, как и приватизация. Или все госуправление. Или вся антикоррупция.
То есть мы, наверное, будем думать все‑таки про функциональность, а не про отрасли. Но пока не решили.
— Одна из задач нового правительства — рост инвестиций. Насколько они должны увеличиться?
— В разы они должны вырасти. Это зависит от того, поверят ли мир и украинцы в то, что теперь будет по‑другому. Я поверил. Но большинство людей еще присматриваются. А так не работают настоящие изменения. Нужно рисковать, верить, идти и делать. Ты никогда не полетишь в космос, если не будешь верить, что можно полететь в космос.
Одна из самых больших проблем в экономическом развитии Украины состоит в том, что мы не верим, что можно жить по‑другому. Если экономическое развитие поделить на высокоуровневые задачи, то нам не просто нужно достичь экономического роста, а улучшить жизнь людей с помощью этого. А в этом и есть проблема.
У нас существует две Украины. Одна для людей, у которых большие зарплаты, за которыми бегают, охотятся рекрутинговые компании и которых не хватает для работодателей. И другая — где люди получают мало. Там выше безработица, меньше рабочих мест, и они сокращаются. Там, наверное, не все навыки, имеющиеся у людей, являются современными.
И вот что происходит. Когда мы делаем новые инвестиции, внедряем новые технологии, мы разогреваем вот этот, первый, рынок. Мы создаем еще больше рабочих мест для людей, которые понимают высокие технологии. И уничтожаем рабочие места на тех рынках, где они не нужны. Это большая проблема. Получается, что у нас есть экономический рост, но не для всех. Он только для тех людей, которые имеют специфическое хорошее образование. А его не каждый имеет возможность получить, если не родился, например, в большом городе или имеет недостаточно богатых родителей, которые отправят учиться в большой город.
Поэтому рост должен быть для всех. А это означает, что нам необходимо думать о переквалификации людей. О том, чтобы переводить их из рынка труда первой Украины в рынок труда — второй. Вот это для меня высокоуровневая положительная задача.
— Какие есть еще задачи подобного уровня?
— Существует и отрицательная задача. Когда происходит экономический кризис, Украина падает глубже, чем в целом мир или наши соседи. И мы дольше выходим из кризиса.
Если посмотреть на рост ВВП, то, будь у нас падение таким же, как у соседей, экономика была бы значительно больше.
Это означает, что нам нужно быть достаточно гибкими, чтобы опять не попасть в кризис. А он может быть: мировая экономика идет циклами, и все ожидают рецессию. И когда она начнется, мы должны быть готовы гибко на нее среагировать. Нам нужно реформировать рынок труда, инструменты экономической политики, господдержку, администрирование налогов. И делать это проактивно, смотреть вперед, а не назад. Потому что поздно что‑то менять, когда уже прошел кризис или начался. Надо готовиться заранее.
А для этого нужно знание. Мы должны понимать, откуда кризис. И если он придет, то куда придет: к аграриям, металлургам или, может быть, он придет через финансовые рынки, потому что подорожает капитал. И придет ли он с Запада, или из Китая, или вообще из Европы. Он будет больше политически связан или это чисто экономический будет кризис. Вот эти вещи нам нужно понимать заранее. Для этого нам нужны данные. То есть экономическая политика должна превратиться в аналитическую экономическую политику, помогающую экономике успешно развиваться и быть гибкой, стимулировать именно те проблемные направления, которые могут возникнуть из‑за глобальных или внутренних процессов в экономике.
— Поговорим о конкретных задачах: вам поручили разработать и принять законопроект о рынке земли до 1 декабря. Есть ли уже какие‑то параметры этой реформы?
— Есть 35 сценариев, подготовленных всеми возможными специалистами. Но я думаю, что надо фокусироваться на двух критериях. Первый — это экономический рост. Второй — распределение его между людьми. Нам нужна та реформа, которая даст максимальный экономический рост и поделит его результат между украинцами. В том числе между владельцами земли.
Иногда бывает, что не удается обоих критериев достичь. Но вот для этого и существует Министерство экономики, которое создает инструменты для того, чтобы обеспечить распределение дополнительных благ от создания рынка.
— Однако то, что все нужно успеть до 1 декабря, делает эту идею немного фантастической.
— Конечно, мы успеем все сделать. Проблема ведь не в том, что мы не знаем, что делать, чтобы запустить реформу, а в том, что мы не можем внутри страны, между собой, договориться, что мы ее запускаем. Каждый тянет одеяло на себя. Люди, владеющие большими компаниями, те, кто имеет коррупционные позиции, или те, кто построил политическую карьеру на том, что борется с рынком земли, например, — они же не развернутся и не откажутся.
Это люди, которые не хотят конкуренции. Каждый хочет свой маленький рай себе построить, чтобы его там дальше никто не трогал. А когда каждый из нас делает себе свой маленький рай, мы все вместе становимся слабее. Потому что мы друг другу не враги. Наши настоящие конкуренты — это другие страны. Пока мы видим тут друг в друге конкурентов, мир уходит вперед. И это видно по данным. Мы отстаем. Наша экономическая позиция относительно других стран падает.
— А приватизация госпредприятий — уже есть ее параметры?
— Это как раз сейчас и вырабатывается. Вот сегодня, например, мне как минимум три группы людей дают различные концепции. И премьер-министр попросил меня составить свое мнение.
Я буду встречаться с основными игроками на рынке. И в том числе внутри экономики. Сейчас работает порядка 30−40 экономистов из Украины и США над тем, чтобы понять, как нам построить красивую и устойчивую структуру.
— В Украине высокий уровень теневой экономики. Что вы будете делать, чтобы ее сократить?
— А зачем нам нужно уменьшать? Вот я согласен, что надо это делать. Но давайте начнем с цели: в чем состоит цель уменьшения теневой экономики?
— Например, наполнение бюджета.
— А зачем нам бюджет наполнять? Наша задача — максимально наполнить бюджет? Или наша задача — достичь экономического роста и результатов?
Понимаете, если у нас фермер встает на ноги, где‑то взял наличные деньги и не заплатил налоги, но из‑за этого он смог купить себе еще один трактор, то, может быть, это хорошо?
Конечно, сейчас Министерство финансов, читатели и, может быть, даже президент с премьером скажут: что же это такое я говорю? Но не надо забывать, что для того чтобы бизнес создавался, ему надо давать возможность экспериментировать. А эксперимент всегда происходит в тени. Это надо помнить.
Нам нужен баланс. У нас его нет. А есть компании, которые только становятся на ноги и платят все налоги, и есть те, которые уже совершенно прекрасно стоят, но притворяются, что им нужна поддержка. И тогда ограниченные ресурсы — либо это субсидии, либо низкие налоги — идут не к первым, а ко вторым.
Если давать развиваться большим компаниям в тени, то они потом не будут давать развиваться новым компаниям. Это одна проблема. А вторая — в том, что даже большие компании сами никогда не смогут вырасти в супербольшие: у них непрозрачный бизнес, это ограничивает получение финансирования.
И еще. Если быть чистым дорого, если все конкуренты теневые, то предприниматель никогда не выйдет на свет, потому что это экономическое самоубийство. Таким образом, мы можем оказаться в ситуации, когда все находятся в серой зоне и не могут показать финансовому рынку, что им можно давать деньги.
Не с компаниями нужно бороться, не с их бизнес-моделями. Необходимо, чтобы правила игры стимулировали развитие более успешных компаний. Поэтому борьба с теневой экономикой — не самоцель. Я борюсь с ней, потому что она искажает правила игры и не дает нам развиваться экономически. При этом понимаю, что определенная часть теневой экономики — это нормально.
— Есть ли у вас красные линии? Что должно произойти, чтобы вы ушли?
— Это коррупционные схемы, исходящие от премьера, президента и парламента. Это не выполнение обещаний, кадровое давление, подставы.
Красная линия — невыполнение обещаний. Неискренность. Пока мне говорят правильные вещи, и пока, мне кажется, они в них верят. А когда я увижу, что люди говорят что‑то хорошее, но в это не верят, тогда я пойму, что мне тут делать нечего.
