Четыре вопроса, которые Украина должна решить в этом году

Первая ключевая проблема — человеческий капитал. Все виды капитала у нас возобновляемые, кроме человеческого. Это уже самая большая проблема — 66% украинцев имеют депрессивное состояние, 84% молодых людей предпочитают уехать из Украины (исследование Advanter Group, Центр социальных изменений и поведенческой экономики, Gradus Research).

Это наши реалии. Нехватка кадров в бизнесе уже составляет 32% (Advanter Group, март 2025) — это более чем катастрофическая ситуация. То же самое, конечно, и в армии. Но в армии и другая проблема. При том, что формально озвучено президентом 930 тыс. человек в Силах Обороны — масштабы СЗЧ, количество людей, которые не могут быть на фронте тоже становятся катастрофическими.

Соответственно, неупорядоченная мобилизация, отсутствие эффективного рекрутинга, вменяемой системы бронирования критического персонала — если все эти проблемы, отложенные на 2025 год, не будут решены немедленно, нам придется решать их в 2026 году — но уже после наступления катастрофы. Решать придется и вопрос частичной демобилизации, и вопрос лучшей ротации, и вопрос сохранения ключевого человеческого ресурса для бизнеса.

Вторая — примирение. Как базовый сценарий, оно является едва ли не самым большим вызовом для украинского общества. По экспертным оценкам (Kyiv Firesight Foundation) 40% считают, что будет продолжение горячей фазы войны в течение 2025-го года, а 38% склоняются к тому, что будет тот или иной формат примирения. И замирение является значительным вызовом обществу.

Примирение, конечно, будет использовано россией для собственного усиления. А также для ссор украинцев — политических конфликтов, ослабления власти, выезда населения. Не говоря уже о продвижении частичного снятия санкций.

Мы должны изменить эту негативную тенденцию и использовать любые паузы исключительно для собственного усиления. Мы сделали свежую оценку стоимости потери Украиной одного квадратного километра территории с 2022 года. И увидели неприятный тренд — россия имеет ресурс и готова тратить больше человеческих жизней и техники на захват каждого квадратного километра нашей территории. А мы, в свою очередь, теряем ценнейший капитал, который не восстанавливается.

Третья — стратегическая игра. Украина, к сожалению, не субъект. Мы это много раз обсуждали в разных экспертных кругах. Украина должна стать субъектом глобальной политики. Почему? Потому что, как говорил Станислав Ежи Лец — мы то самое слабое звено цепи, которое при этом является самым сильным — потому что оно может, как разрушить цепь, так и наоборот — ее удержать.

Поэтому, в дополнение к евроинтеграции Украины, должна быть «украиноинтеграция» Европы. Потому что Европа становится слабой, хрупкой и несостоятельной. Европа за счет Украины может радикально усилиться. Украина больше не проблемный вопрос для Европы — Украина является ответом на решение главных проблем — безопасности и конкурентоспособности .

Нашу адаптивность, инновативность и скорость нужно сделать основной идеей для привлечения партнеров. Экспорт безопасности должен стать ответом Украины для Европы. В целом Украина — Next Big Thing, следующая большая возможность для Европы.

Однако сама Украина должна изменить логику. Всего того, что мы продавали до сих пор — дешевая рабочая сила, дешевое электричество, дешевые ресурсы, плодородные земли — всего этого нет. Мы должны забыть о старой конкурентоспособности Украины. Новая конкурентоспособность — это адаптивность, инновационность, экспорт безопасности. Все это и есть новая Украина. Поэтому нам нужно новое качество государства. Главный вопрос — что мы должны сделать для того, чтобы стать сильными.

Нам придется работать в логике — безопасность и (а не «или») человекоцентричность. А это означает, в частности, что нужно в корне изменить логику рекрутинга и мобилизации. Нужно изменить принципы работы правоохранительных органов, а наши государственные институты должны научиться быть человекоцентричными — в том числе и ТЦК. Общество, патерналистски ориентированное на заботу, в человекоцентрическом государстве должно быть ориентировано на реализацию возможностей и на сотрудничество с государством. Следовательно, человекоцентрическое государство должно заботиться, способствовать и содействовать. А не делать вид «заботы».

Четвертая — устойчивость. Украинская экономика более устойчива, чем российская. По нашим прогнозам внутреннего ресурса у российской экономики осталось до сентября 2025 года. Конечно, при условии, что санкции не будут ослабляться, а наоборот, усилятся. То есть способность адаптироваться у россии уже почти исчерпана. Соответственно, с горизонтом в шесть месяцев при существовании текущей модели, россия будет не способна финансировать ведение технологической войны. Но вопрос заключается в том, видим ли мы за этим горизонтом наше будущее? И каким мы его видим?

Нам нужно быть более устойчивыми, чем россия. Это означает более высокие темпы технологизации войска и всего того, что не сделано до сих пор. И если с технологизацией все более-менее идет положительно, то управленческое совершенство отложено почему-то на непонятное «потом».

Общество, которое показало свою силу как раз через горизонтальное устройство — через нашу самоактивацию и гетерархичность — уже, к сожалению, исчерпало тот потенциал, который был накануне и в начале войны. Для подготовки к 2026 году, нам придется сейчас говорить о «one voice» — прекратить считать украинскую разрозненность силой и начать считать силой способность договариваться.