Чем рискуют иностранные инвесторы, вкладывая деньги в производство
АрселорМиттал Кривой Рог
О том, что мешает созданию благоприятного инвестиционного климата в стране,
рассказал в интервью Юрий Мартынюк, директор по сотрудничеству с органами
власти «АрселорМиттал Кривой Рог».
Юрій Мартинюк
- Украина вступила в предвыборный цикл. Какие риски видит для себя бизнес?
- Самое главное – не допустить дестабилизации обстановки. Например, из-за нарушений на выборах, которые могут исказить их результаты – такое мы уже проходили в своей истории, в 2004 году. Бизнес также опасается срыва или переноса выборов, резкой смены курса – важно сохранить его преемственность, иначе это может вызвать протестные настроения и раскол в стране. Кто бы ни победил на выборах, нельзя раскачивать лодку, ввергать страну в хаос – это негативно отразится на доходах населения и уровне жизни, который и так оставляет желать лучшего. Для бизнеса принципиально, чтобы не произошел глубокий конфликт внутри самой политической элиты. Всем партиям нужно научиться достойно проигрывать, обрести политическую ответственность за свои решения. Если они носят деструктивный характер и в угоду результату все приносится в жертву, то ничего хорошего в стране не будет – об этом все прекрасно знают по опыту прежних лет.
И, наконец, не стоит забывать о факторе внешнего вмешательства. Не хотелось бы возврата к событиям 2014 года и эскалации конфликта. Иногда лучше сохранить завоеванные позиции, чем подвергать себя огромному риску. Здоровый прагматизм полезнее скоропалительных решений, время все равно играет на нас.
- Вы сказали о преемственности курса. Разве вас устраивает, что происходит в стране?
- Я говорил о жизнестойкости нашего государства, это не значит, что можно соглашаться с запредельным уровнем коррупции и низкими темпами реформ. Скорость изменений, на наш взгляд, явно недостаточная. То, что можно сделать за год-два, у нас растягивается на долгий период. Такими черепашьими шагами мы еще долго будем менять страну к лучшему – лет двадцать, как минимум. У людей нет в запасе второй жизни, им хочется жить здесь и сейчас, поэтому их недовольство и претензии к власти обоснованы.
До перехода на новую должность я работал главным юрисконсультом в «АрселорМиттал Кривой Рог» и своими глазами наблюдал за происходящим. Не буду говорить о конкретных органах власти, скажу лишь, что у нас есть структуры, которые необходимо полностью реформировать, менять законодательство, прописывать процедуры. Это связано не только с поборами, но и внутренними конфликтами, разбалансированностью, саботажем, когда не выполняются даже решения руководства. Внутренние конфликты доходят до того, что один департамент не разговаривает с другим. Они даже документы друг другу не передают – такая у них «рабочая атмосфера». Конечно, это негативно влияет на скорость принятия решений – они растягиваются на долгие месяцы в году. Вплоть до того, что бизнесу самолично приходится заниматься движением документов. Поэтому необходимы более решительные реформы как системы госуправления в целом, так и ее отдельных структур.
И, конечно, коррупция и взятки остаются одной из самых острых проблем в стране. Как-то в инспекцию государственного архитектурного контроля (ГАСК) приезжал генпрокурор Юрий Луценко, и предприниматели из разных регионов, чему я был свидетелем, рассказывали, где и какие до сих пор есть поборы. В самых что ни на есть деталях. Поэтому для власти подобная информация не является откровением, требуется лишь политическая воля. Многие госструктуры критически важны для предпринимателей. Для нас, например, тот же ГАСК. Именно она выдает разрешения на строительство и оформляет ввод в эксплуатацию. У нас ведь значительные объемы капитального строительства.
- Есть ли надежда на принятие в этом году целого ряда важных законопроектов для бизнеса?
- Вряд ли это произойдет в предвыборный период, надо быть реалистами. Допустим, новый КЗоТ точно не примут, ни одна политическая сила не возьмет на себя такие риски. И вообще эта тема настолько политизирована, что даже новый законопроект кардинально не меняет ситуацию для работодателей, которые хотели бы перейти к рыночной модели отношений с работниками. Но пожелания, которые в свое время мы озвучивали через Европейскую бизнес-ассоциацию, не были поддержаны депутатами. А в эпоху всеобщего популизма рассчитывать на принятие определенных решений не приходится – таких смельчаков в украинской политике нет.
Возможно, после президентских и парламентских выборов появятся шансы на принятие законопроекта «О железнодорожном транспорте», который может открыть железную дорогу частному капиталу – я имею в виду возможность использования своих локомотивов на внешней сети.
Вряд ли появится и налог на выведенный капитал (НВК) взамен налога на прибыль. За прошлый год в сводный бюджет Украины юридические лица заплатили по налогу на прибыль около 106 млрд грн – это 9% его доходной части. Для сравнения: по налогу на доходы физических лиц поступило в два с лишним раза больше – 230 млрд грн (почти 19% в структуре доходов). Для бюджета Украины значение налога на прибыль постепенно падает – оно не такое, как раньше.
Тем не менее власти не хотят терять деньги при введении прогрессивного налога на выведенный капитал и тем более ждать эффекта от него в будущем, ищут пути компенсации. Например, ввести НВК, но оставить для крупной промышленности налог на прибыль. Или повысить НДС. Можно еще увеличить ставки для физлиц, но это самый маловероятный вариант в год выборов. В любом случае предлагаемые решения далеки от первоначальных – не дают того эффекта, на который изначально рассчитывал бизнес. Вообще по многим актуальным темам нет консенсуса внутри самой власти, поэтому нет и последовательных шагов по реформам. Слишком много разных интересов, да и правящая коалиция у нас – достаточно условное понятие.
- Почему бизнес упорно настаивает на введении частной тяги?
- Для крупной промышленности, агросектора и других отраслей это непрофильный бизнес. Никто из нас не пытается на этом заработать, мы же не транспортно-логистические компании. Основная цель – обеспечить своевременную поставку сырья и вывоз готовой продукции. Поэтому не от хорошей жизни предприятия покупают вагоны и хотят свои локомотивы. К тому же это немалые затраты, хотелось бы окупить эти вложения. Другое дело, что для введения частной тяги нужно решить ряд принципиальных вещей на уровне государства.
Например, разделить функции регулятора и оператора по предоставлению услуг во избежание конфликта интересов, определить источники финансирования по инфраструктуре и локомотивному парку, решить наконец вопрос перекрестного субсидирования пассажирских перевозок и т.д. Не будем забывать, что железнодорожная отрасль на протяжении многих лет испытывала большое недофинансирование, что и стало результатом нынешнего положения дел. Поэтому нам совершенно очевидны и понятны те вопросы, которые ставит руководство «Укрзализныци». Без их решения сложно вводить рыночную модель отношений по примеру европейских стран. Хотя мы предлагали начать с пилотных проектов, чтобы на практике понять все проблемы, которые могут возникнуть при введении частной тяги, но эту идею в правительстве не поддержали.
- На ваш взгляд, в чем основные причины возникновения сложностей с логистикой?
- Их много, я бы не стал сейчас в них углубляться, а напомнил бы об одном принципиальном моменте – полностью изменились транспортные потоки. До 2017 года вся украинская металлургия получала антрацит с оккупированной части Донбасса, сейчас приходится везти отовсюду. Морем технически сложно – наши порты не готовы к обслуживанию больших объемов. Известняк, который тоже требуется в большом количестве, раньше получали из Крыма и Донбасса.
Да, продолжаются поставки из подконтрольного Украине Новотроицка, но этого недостаточно, во-первых. А во-вторых, ограничена пропускная способность обходной ветки Камыш-Заря – Волноваха. Поэтому нам приходится завозить известняк из ОАЭ, Румынии, Словакии, Польши, Молдовы. Начали развивать его добычу в западной части Украины, но там не развита железнодорожная инфраструктура (в частности, не электрифицированы участки), потому что прежде она не была рассчитана на большие объемы перевозок. Виноваты железнодорожники в том, что транспортные потоки в одночасье развернулись на 180 градусов? Я думаю, нет. Очень сложно мгновенно увеличить пропускную способность на проблемных участках. Но стремиться, конечно, к этому необходимо.
- Будет ли компания и дальше инвестировать в покупку вагонов?
- Такие планы мы рассматриваем, но это зависит от многих факторов – от возможностей использования собственных или заемных средств, условий кредитования. Например, в 2018 году мы получили 500 вагонов, из них 450 по схеме финансового лизинга. Наконец, это зависит от целесообразности наращивания собственного парка вагонов, эффективного движения по железной дороге. Без этого вагоны превращаются в склады на колесах. Именно поэтому многие компании пересматривают свои планы и в ряде случаев отказываются от дальнейшего увеличения собственного подвижного состава.
- В ближайшие несколько лет вы не планируете пересматривать ваши инвестиционные планы? Будет ли компания «АрселорМиттал» и дальше поддерживать высокие темпы инвестиций в Украине?
- Мы каждый год утверждаем бюджет в корпорации, как и все инвестпроекты, поэтому говорить наперед о каких-то гарантиях не можем. По практике же предыдущих лет могу сказать, что головная компания поддерживает наши инвестиционные планы и стремление провести полномасштабную модернизацию комбината. Только в прошлом году нам утвердили 20 проектов. И по объему инвестиций пока идем по нарастающей. Если в 2016 году наши капитальные и операционные затраты составили 237,6 млн долларов, то в 2017-м – уже 336,9. А в минувшем году они выросли еще на треть – до 443,4. На этот год у нас в планах освоить 457,1 млн долларов.
Ни одно предприятие компании «АрселорМиттал» не получает ежегодно такой объем инвестиций. Во всяком случае, в последние несколько лет. Денег на наше развитие корпорация точно не жалеет. На 2018–2022 гг. общий объем капитальных инвестиций увеличен с 1,3 до 1,8 млрд долларов, для этого компания выделила нам дополнительное финансирование.
Однако поддерживать такие темпы инвестиций очень непросто – параллельно приходится вести сразу несколько крупных проектов. Например, завершать строительство комплекса двух новых коксовых батарей и начинать проект по двум новым машинам непрерывной разливки заготовок (МНЛЗ). Или как в этом году: достраивать МНЛЗ и одновременно вести реконструкцию мелкосортного стана-250-4. А ведь помимо металлургического и коксохимического производства у нас еще есть свой ГОК, который тоже нуждается в обновлении. Поэтому ведем реконструкцию дробильных и обогатительных фабрик, закупку горной техники, реконструкцию различных сетей и инфраструктуры.
Все эти проекты требуют больших финансовых ресурсов, концентрации и усилий немалого количества специалистов – и своих, и привлеченных. Каждый проект – это десятки и сотни наименований различного оборудования и материалов, это множество поставщиков и подрядчиков, это огромные объемы строительных и монтажных работ, мониторинг которых необходимо вести ежедневно. Каждый крупный проект – это целый отрезок в жизни тех людей, которые занимаются его реализаций. И все это в условиях действующего производства, что создает ряд дополнительных трудностей, – это же не строительство нового завода в чистом поле. Поэтому далеко не все компании рискуют вести сразу несколько масштабных проектов.
- В какие сроки можно полностью модернизировать комбинат, перевести на новые технологии?
- Боюсь, на этот вопрос вам не ответят даже специалисты. Скажу парадоксальную вещь: даже такие темпы инвестиций не позволяют провести модернизацию в короткие сроки. Смотрите, у нас в этом году будет уже три новых МНЛЗ, раньше не было ни одной. Их проектная мощность составит около 4 млн тонн твердой стали в год. В то же время максимальная мощность конвертерного цеха – 6,6 млн тонн. Остается около 2,6 млн тонн стали. Понятно, что фактическое производство будет чуть меньше с учетом ремонтов, но все равно почти треть по твердой стали придется перекрывать за счет прежней технологии в цехе блюминг.
Другой пример. На предприятии шесть коксовых батарей, мы полностью перестроили четыре. Остальными тоже когда-то придется заниматься. Или возьмем те же прокатные станы – их семь, почти все надо обновлять. Последний раз глобальную реконструкцию проводили 20 лет назад лишь одного из них – проволочного. Мы начали со стана МС-250-4, так что впереди еще много работы.
На каждом переделе много агрегатов. И помимо основных цехов есть еще масса вспомогательных, но тоже очень важных. Плюс по агрегатам есть определенные межремонтные периоды. Скажем, в 2021 году мы будем проводить комплексную модернизацию доменный печи № 9 – самой крупной на комбинате, что позволит ей выйти на определенные параметры и отработать следующие 20 лет.
- В свое время компания «АрселорМиттал» договорилась с ЕБРР о кредитной линии на 350 млн евро для проектов на своем украинском предприятии. Не могли ли бы вы рассказать об использовании этих средств, какие инвестпроекты будут реализованы в рамках этого кредита?
- Условия кредитования в ЕБРР очень выгодные, таких процентных ставок в Украине нет. Однако любой кредит не выдается бесплатно, он стоит определенных денег. Предприятие в интересах своей компании старается минимизировать затраты и по возможности опираться на собственные ресурсы, в том числе при реализации крупных проектов.
Мы можем использовать средства ЕБРР при реализации следующих проектов: строительстве двух МНЛЗ и электровоздуходувки, реконструкция самой большой нашей домны (ДП-9) и строительство новой аглофабрики – один из самых затратных проектов стоимостью 250 млн долларов. Позже наши специалисты скорректировали стратегию и приняли решение вместо новой аглофабрики строить фабрику окомкования по выпуску 5 млн тонн окатышей в год. Этот проект дороже – свыше 300 млн долларов, но у него есть ряд преимуществ. Использование окатышей в качестве сырья для доменных печей позволит увеличить их производительность, больше выпускать чугуна. При этом можно снизить расход кокса в домнах и повысить уровень использования пылеугольного топлива на ДП-9, что также выгодно с экономической точки зрения. И самое главное – у фабрики окомкования будет значительно меньше выбросов СО2 по сравнению с новой аглофабрикой. Снизятся выбросы и по СО, SOx, NOx и пыли. Весной инвесткомитет «АрселорМиттал» планирует утвердить окончательные параметры проекта, после чего мы сможем приступить к выбору поставщика основного оборудования, заключению основных договоров и т.д.
При этом мы продолжим реконструкцию агломерационной фабрики № 2. Две агломашины уже реконструированы, на очереди – еще три, что также приведет к снижению выбросов. Уменьшится нагрузка на окружающую среду и в результате модернизации газоочистных установок конвертеров. Этот проект также будет реализован за счет собственных средств.
- По экологии к вам много претензий, как и к другим предприятиям ГМК…
- Это одна из самых серьезных проблем для промышленных городов Украины – не только для Кривого Рога, но и Мариуполя, Днепра, Запорожья и других. Ее невозможно решить одними лозунгами, только постоянные большие вложения могут коренным образом изменить ситуацию. У нас есть инвестиции, другие предприятия тоже поэтапно решают эти вопросы, дело в сроках. Люди не хотят ждать, поэтому часто в ход идут эмоции, которые умело подогревают политические силы и стоящие за ними некоторые общественные экологические организации. Особенно мы это чувствуем в предвыборный период. Избирателя уже не проймешь обветшалыми больницами и школами, гораздо эффективнее выглядят пиар-акции с противогазами и прочие театрализованные представления. К сожалению, на тему экологии очень много спекуляций и очень мало информации о том экологическом эффекте, который предприятия получают в результате реализации того или иного проекта. В этом есть и наша вина, нам нужно больше об этом рассказывать, больше давать об этом информации.
- Еще одна актуальная тема – зарплата. Планирует ли компания ее и дальше повышать?
- Конечно. Я бы сказал, это неизбежно. Сейчас многие промышленные предприятия увеличивают зарплату, потому что местный рынок труда становится зависим от глобального, в нашем случае – европейского. Польша и другие страны Восточной Европы активно приглашают украинцев заработать, даже Германия вводит существенные послабления. Естественно, это отражается на украинском рынке труда, работодателям приходится с этим считаться и постоянно повышать зарплаты, в том числе нам, и этот рост значительно опережает инфляцию. За минувший год мы пересматривали зарплату несколько раз как в рамках изменения системы оплаты труда, так и при плановом ее повышении в мае и октябре. За год она выросла от 25% до 40% по многим профессиям. По некоторым рост еще больше. По отдельным ключевым профессиям в шахте и на металлургическом производстве (с учетом более тяжелых условий труда) начисленная зарплата приблизилась к тысяче евро. И мы не планируем на этом останавливаться. Главное, чтобы усилия компаний не перечеркнули очередной девальвацией из-за политических рисков.
В то же время нужно понимать, что у каждой страны есть определенный уровень жизни и развития экономики. У нас хотят европейских зарплат, а затрат – украинских. Не только зарплаты, но и затраты не сопоставимы – скажем, на проживание, лечение, питание и т.д. Здесь тоже много политических спекуляций, прежде всего – со стороны партий левого толка, которые всячески пытаются попасть на крупные промышленные предприятия для завоевания электората и обещают людям все, что они хотят услышать. Кстати, мы никакие партии не пускаем на предприятие, только в рамках экскурсий. Промплощадка – не место для агитации, это наша принципиальная позиция.
- В связи с массовой трудовой миграцией из Украины планируете ли вы привлекать рабочую силу из стран-реципиентов – Бангладеша, Индии и других? Некоторые экономисты высказывают такие предложения…
- Отток рабочей силы, конечно, влияет на промышленность Украины, но не до такой степени, чтобы привлекать ее, к примеру, из Юго-Восточной Азии. Может быть, другие отрасли этим занимаются, но у нас такой потребности нет. Мы – часть международной компании, у нас работают квалифицированные специалисты из разных стран. Однако это точечные потребности, и они не носят массового характера.
- Как один из крупнейших иностранных инвесторов в стране оценивает инвестиционный климат в стране?
- Статистика показывает, что прямые иностранные инвестиции в Украину находятся на крайне низком уровне и год от года падают. В 2018 году они составили 1,5 млрд долларов, в 2017-м – 2,2 млрд долл., в 2016-м – 3,2 млрд долл. Мало того, что цифры минимальные для такой страны, как Украина, так еще и наблюдается регресс. Объективно: наша страна – не самый привлекательный рынок в Европе по объемам и платежеспособности населения, у нас медленно восстанавливается экономика после 2013 года. Ее темпы роста должны быть намного выше, чтобы у иностранных компаний появилась заинтересованность в нашем рынке сбыта. Правда, есть позитивные примеры появления новых производств, которые встраиваются в зарубежные технологические цепочки, но их пока немного. И, наконец, мы сами нередко портим свой имидж в глазах инвесторов. Давайте говорить честно: только за последнее время государство «накопило» немало отрицательных кейсов
- Что вы имеете в виду?
- Возьмем хотя бы налоговую политику. С одной стороны, Украина настойчиво приглашает иностранных инвесторов, с другой – у нас постоянно растут ставки рентных платежей, экологического налога, аренды на землю и др. Причем удивляет не столько сам факт повышения – можно спорить о размерах, а то, как принимают данные решения. К примеру, в конце минувшего года выяснилось, что правительство внесло в парламент законопроект, предусматривающий увеличение ставки экологического налога в 24 раза (!) – с 0,41 до 10 грн за тонну двуокиси углерода. Если в прошлом году наше предприятие заплатило по экологическому налогу за выбросы СО2 около 4,9 млн грн, то в этом, по расчетам наших экологов, эта сумма составит 140 млн грн.
Нет смысла что-либо комментировать по росту платежей в 28 с лишним раз. Скажу лишь, что предприятие оказалось не готово к такому повороту событий, поскольку уже был утвержден бизнес-план на следующий год и столь значительные дополнительные расходы не были предусмотрены. Поэтому в конце года практически в авральном порядке пришлось перекраивать все статьи плановых расходов, чтобы найти средства на уплату дополнительной весомой суммы. Их удалось найти только за счет сокращения очень важных для нас других статей расходов, в том числе связанных с повышением эффективности производства и природоохранных мер.
Парадокс еще и в том, что вся сумма уплаченного налога поступит в госбюджет Украины, местному в Кривом Роге не перепадет ничего. Если раньше эти средства перераспределялись, то теперь вся сумма зачисляется в госбюджет.
- Сколько всего предприятие платит в бюджет?
- В 2018 году мы заплатили в общей сложности 8,8 млрд грн. Из них 4,1 млрд грн приходится на долю НДС, уплаченного на таможне (поступает в госбюджет), на единый социальный взнос – 749 млн грн. Плюс в сводный бюджет Украины поступило 3,9 млрд грн. Из этой суммы почти 2,9 млрд грн предприятие уплатило в госбюджет – это на 900 млн грн больше по сравнению с 2017 годом. В местный же бюджет перечислено свыше 1 млрд грн., но по сравнению с предыдущим годом наши платежи выросли лишь на 165 млн грн.
- Правильно ли я вас понимаю, что это результат сложившейся системы межбюджетных отношений в стране?
- Совершенно верно. Давайте опять же обратимся к данным госказначейства Украины, посмотрим на доходы сводного бюджета, который включает и государственный бюджет, и местные. Что мы видим? Вся доходная часть за прошлый год составила 1,184 триллиона гривен. Целый триллион с лишним! А на местные налоги и сборы приходится всего 61 млрд грн – это около 5%. Почему так происходит? Потому что платежи по основным налогам – НДС (его доля в доходах почти 32%), акцизы (11%), налог на прибыль юрлиц (9%), налог с доходов физлиц (19,4%), рента и др. – поступают в госбюджет. Да, некоторая часть налога на доходы физлиц зачисляется в местный бюджет, плюс ему перепадают трансферы. Но принципиально это ситуацию не меняет. В стране очень много говорят о децентрализации, но реальных действий на самом деле мало.
И это мы сейчас рассматриваем отдельные примеры по налоговой политике, а есть еще и другие проблемы, но это тема отдельного разговора. Поэтому, прежде чем говорить об инвестиционном климате и привлечении иностранных компаний, нужно исключить подобные истории, которые следуют одна за другой. Инвесторы – не самые глупые люди на свете. Они видят, что Украина их зазывает вкладывать деньги в страну и ее экономику, но при этом постоянно меняет правила игры. Чудес не бывает: иностранцы всегда смотрят на возможности и соизмеряют их с рисками.
