«У всех жителей города есть мой телефон». Мэр Никополя об открытости властей, обстрелах, Запорожской АЭС и промышленном будущем
Александр Саюк, городской голова Никополя
Никополь — промышленный город, расположенный на правом берегу Днепра. С июля прошлого года он находится в зоне поражения российской реактивной и ствольной артиллерией, расположенной на противоположном берегу реки. Прифронтовая жизнь вызывает множество дополнительных вопросов, объясняемых повышенными требованиями к безопасности.
Поэтому для интервью с Александром Саюком, мэром Никополя, необходимо пройти несколько этапов согласования. «Нужно оформить пресс-карту Министерства обороны и аккредитоваться в областной военной администрации, чтобы вас пропустили на блокпосту и разрешили встречу с мэром», — объясняет Оксана Соколовская, советница городского головы по публичности, подотчетности и предотвращению коррупции.
Оформлением документов редакция NV занялась в конце декабря. По состоянию на начало февраля формальности выполнены, поэтому еду в город, который с 2018 года сотрудничает с программой Города добродетели антикоррупционной инициативы ЕС в Украине (EUAASCI).
Никополь — город металлургов, большую часть бюджета которого наполняют ферросплавный завод и несколько трубных предприятий, созданных на базе Никопольского южнотрубного завода. Их территорию здесь по традиции называют «трубной площадкой».
Еду сначала на поезде в Днепр. С железнодорожного вокзала областного центра вместе с советницей мэра выезжаем на автомобиле. Уже через 1,5 часа езды по дороге, которая была отремонтирована всего два года назад, стоим на площади перед Никопольским горсоветом. На часах 9 утра. Светит яркое солнце, но пронизывающий ветер со стороны реки усиливает ощущение от мороза, установившегося по всей Украине. После столицы и Днепра город необычно пустынный — практически нет машин и пешеходов. В то же время практически на каждой улице встречаются коммунальщики в ярких жилетах, которые подметают обочину и тротуары, убирают мусор. «Здесь даже чище, чем в Днепре», — удивляется Соколовская, пока мы ждем мэра. Он в это время проводит традиционное утреннее совещание, которое ради интервью подвинули на более раннее время. Непринужденный разговор прерывается сообщением, что городской голова Александр Саюк готов рассказать о жизни города, военных и невоенных рисках, ситуации с переселенцами и гуманитарной помощью. В последний момент глава города задает контрольный вопрос: «ОВА точно дала аккредитацию журналисту?» Понимаю, что это не формальность, а жизненно важный вопрос. Помощники отвечают положительно, приступаем к интервью.
Планы и реальность — 2022
— Каким для города был 2022 год? Что удалось реализовать, а от чего пришлось отказаться или перенести выполнение?
— В конце 2021 года мы приняли бюджет города, утвердили все программы, в том числе программу развития Никополя. Она предусматривала ремонт и строительство скверов, ремонт дорог и многое другое. В январе-феврале проводили тендеры, готовились к заключению договоров. В начале марта должны были открывать бассейн, который построили с нуля. Но 24 февраля все это стало на большую паузу.
— Повлиял ли только военный фактор?
— Нет. В стране изменилось бюджетное законодательство, Кабинет Министров принял изменения в постановление № 590, четко регламентирующее виды платежей, которые могут проходить через казначейство. Было приостановлено финансирование капитальных и даже текущих работ.
Кроме того, с началом войны из города уехало много людей. Часть предприятий, даже больших, закрылась. В первые месяцы трубная площадка работала процентов на 50. Только ферросплавный завод тогда работал на 100%.
Это все вело к сокращению поступлений в городской бюджет. Поэтому первые три месяца мы аккумулировали деньги для обеспечения жизнедеятельности города и местного самоуправления.
— Как именно вы действовали?
— Мы принципиально решили не сокращать учителей и воспитателей детских садов, чтобы они получали зарплату. Зарплата учителям идет по государственной субвенции, но мы доплачиваем часть. А воспитатели полностью на городском финансировании. Всю структуру коммунальных предприятий и организаций сохранили без увольнений.
Поскольку если не будет работать исполком, не будут работать коммунальные предприятия, то город остановится.
— А сколько людей в этой структуре?
— По горисполкому у нас штатное расписание 258 человек. Всего в вертикали муниципалитета 5600 работников.
— У вас был провал поступлений, поэтому…
— Мы несколько месяцев смотрели на поступления. Важно было понять, хватит ли средств на защищенные статьи до конца года.
— Хватило?
— Хватило. Закончили год лучше, чем ожидали. План недовыполнили практически на 3−5%. То, что мы потеряли на предпринимателях, на земле, на аренде коммунальной собственности, компенсировали за счет налогообложения зарплат военных.
Сегодня у нас есть даже свободный остаток, наполненный резервный фонд. Все, что сэкономили в 22 году, перенесли на 23-й. Никаких капитальных работ не планируем, пока продолжаются обстрелы города. Сегодня стоит задача обеспечить работу критической инфраструктуры, коммунальных предприятий и учреждений коммунальной собственности.
Если победа будет быстрая, если их [российских военных — ред.] уберут из Энергодара и прекратятся обстрелы, тогда уже мы будем отстраивать разбитые учреждения, дома. Деньги на проектирование и начало работ у нас есть. Но, конечно, рассчитываем на поддержку от государства. У нас разбито почти 2,5 тыс. зданий разной формы собственности. Такой объем восстановить только за счет города просто невозможно.
— Насколько вы как муниципалитет самостоятельны в принятии решений? Вы согласовываете свои действия с военной администрацией?
— Военная администрация создается тогда, когда нет возможности работать гражданской администрации. Но у нас депутаты есть, сессии проходят, мэр на месте — все работает.
Есть позиции, которые мы согласовываем с областной военной администрацией, но они обусловлены либо казначейскими нормами, либо бюджетным законодательством.
Эвакуация жителей и влияние АЭС
У реки расположена историческая часть Никополя. Здесь малоэтажная застройка, столетние особняки, стоянки лодок, яхт, катеров. Кстати, на одной из старых фотографий в коридоре горисполкома можно увидеть лодочную станцию начала ХХ века. Никопольцы уже тогда использовали этот район для отдыха.
Но теперь прогулки возле Днепра опасны. Однако после интервью у нас есть время. Пользуемся возможностью посмотреть на город. К набережной ведет бульвар, в начале которого установлен памятник Богдану Хмельницкому. «Смотрите, он иссечен осколками», — обращает внимание Оксана Соколовская.
Приближаемся к берегу Днепра. «Дальше вас не пропустит терроборона», — говорят местные, но мне все же удается рассмотреть в легкой дымке градирни Запорожской АЭС — крупнейшей в Европе. До нее менее 10 км. Уже несколько месяцев станция не генерирует электроэнергию, полностью под контролем россиян, которых не волнуют риски ядерной катастрофы.
Находиться на открытой местности опасно — с левого берега ведутся регулярные обстрелы: с Энергодара, Водяного, Каменки-Днепровской. «В это здание прилетало пять или шесть раз. Но самое страшное — САУ Пион. Его снаряд сносит два-три этажа», — объясняют жители. Мы спешно покидаем пустынный район, в котором не работают даже продуктовые магазины. Только возле одного киоска с напитками и сигаретами крутится несколько человек. Рядом два работника меняют разбитый шифер на старом одноэтажном здании.
— Когда люди начали выезжать из города?
— Первая волна началась после обстрела Запорожской атомной станции с 3 на 4 марта. Очень много людей уехало, в том числе коммунальщики. Мы нашли механизм, как увеличить финансовый интерес, и часть сотрудников вернулась.
— Я удивился. Заезжаешь в город, а люди работают, подметают улицы.
— Принципиальная позиция и до войны, и особенно во время войны — жители города должны видеть, что власть есть и она работает. Они не должны жить в разбитом городе. Они должны жить в украинском цивилизованном городе. Поэтому когда у нас есть прилеты, то стоит задача моментально устранять все последствия — разбитые дороги, разбитые окна, поваленные деревья
— Обстрелы активизировались после оккупации Энергодара?
— Нет. Первые пять месяцев они нас не обстреливали. Но с 12 июля начались почти ежедневные обстрелы. Тогда все изменилось в худшую сторону. Уехало еще больше людей. Была реальная нехватка коммунальщиков. Была нехватка строительных бригад. Поэтому на базе коммунального предприятия мы создали бригады, выполнявшие ремонтные работы.
Обстрелы велись по два-три раза в день. Возник большой объем работ по разборам завалов, уборке мусора. Плюс поврежденные дома, разбитые крыши. Уже пострадало более 40 многоэтажных домов. Чтобы люди могли в них жить, мы сразу ремонтировали крыши. На это ушло около 35 млн грн.
Но есть несколько домов, которые мы не восстановили, там есть большие разрушения. Нужна экспертиза, проект.
— Сколько человек осталось в городе?
— До войны в Никополе было около 106 тысяч жителей. С началом войны по моим субъективным подсчетам выехало примерно 30 тыс. И после начала активной фазы — еще 30 тыс. По очень приблизительным оценкам в городе осталось около 40% населения.
В последний месяц интенсивность обстрелов немного снизилась. Сегодня есть тенденция, что люди возвращаются.
— Как у вас в городе воспринимается угроза ядерной катастрофы? Обсуждается ли эта тема среди жителей?
— Конечно, обсуждается. На мой взгляд, все, кто живет возле атомных станций, всегда это обсуждают. Даже в мирное время.
Все отлично знают, что на АЭС есть российское оружие, склады с боеприпасами, предпосылок для безопасной работы атомной станции нет. Поэтому все «на взводе».
Европейские программы и личный телефон мэра
«В конце 2017 года исполнительный комитет Никопольского городского совета в письменном виде подтвердил заинтересованность, готовность, желание и способность города Никополь к сотрудничеству с EUACI в качестве Города добродетели», — рассказывает Оксана Соколовская.
Меморандум о сотрудничестве был подписан 12 июля 2018 года. Завершение программы планируется в июле 2024 года.
Уже реализовано несколько проектов, направленных на сокращение уровня коррупции с использованием современных инструментов управления. Разработаны и внедрены шесть модулей геоинформационной системы Никополя, проведена оценка коррупционных рисков, утвержден План добродетели города, проведен аудит КП Никопольводоканал. Ведется разработка и внедрение электронной приемной, для которой за счет EUАCI приобретена компьютерная техника.
— Насколько важными были до войны антикоррупционные инструменты и сохраняют ли свою актуальность сейчас?
— Об этом однозначно нельзя говорить в прошлом. Это процесс, который идет и сейчас, и будет еще долго идти. Любая борьба с коррупцией, любая открытость власти — это очень хорошо. Мы должны прийти к тому, чтобы сделать власть полностью прозрачной.
С 2021 года мы открыто показываем все наши действия. Все наши программы доступны. Наши электронные услуги в свободном доступе.
— Насколько позитивно эта открытость воспринимается местной громадой?
— Мой телефон есть у всех жителей Никополя. Они могут меня набрать, я отвечу и выслушаю. Я за то, чтобы все было открыто. Тогда меньше вопросов и непонятных моментов.
Не скажу, что все гладко и идеально. Есть руководители, которые не очень хорошо выполняют свои функции, живут по старинке. Я за два года уволил трех руководителей коммунальных предприятий. По двум руководителям передали дела в правоохранительные органы.
— Можете привести какой-нибудь конкретный пример изменений?
— С помощью Deloitte провели аудит водоканала, который профинансировала EUACI. Получился очень интересный объемный материал. Мы ясно видим, где все хорошо, где надо улучшить, где изменить. Плюс с помощью Deloitte мы планируем реконструкцию этого предприятия. Потому что за 60 лет своего существования оно практически не изменилось.
Другой пример. В 2021 году при меньшем бюджете развития нам удалось отремонтировать больше дорог и тротуаров, чем годом ранее. Это не просто результаты сложного анализа, даже жители заметили положительные изменения.
Новые партнеры и гуманитарная помощь
После интервью пьем кофе в кабинете Сергея Дорошенко, начальника отдела международного сотрудничества и развития Никопольского горисполкома. Он делится свежими новостями: «На днях от одного из немецких городов поступило предложение наладить побратимские отношения. Готовим документы».
Новые партнеры важны для города, ситуация в котором в 2022 году несколько раз круто менялась. «Сначала россияне очень быстро продвигались в нашу сторону. Но после того, как в 40 км от города был взорван мост, они остановились», — вспоминает один из собеседников в городских властях Никополя. Город даже начал принимать вынужденных переселенцев из соседних сел и дальних регионов. Более того, здесь подготовили площадки для релокации предприятий с востока и юга Украины. Но россияне закрепились в Энергодаре и приступили к регулярным обстрелам правобережья Днепра. Поэтому развитие и трансформация экономики Никополя стало вопросом мирного будущего, а не военного настоящего. А более половины жителей города сами стали ВПЛ.
— Какие сложности, кроме непосредственно военных действий, вы могли бы выделить?
— С началом войны к нам поехали переселенцы. У нас было до 6000 ВПЛ. Большую часть взяли жители города по программе Прихисток. Также муниципалитет имел три объекта, в которые мы их селили. Все желающие получали проживание.
С апреля мы начали работать с международными фондами, чтобы оказать гуманитарную помощь в виде продуктов, вещей.
— Этот процесс как-то координировал горисполком?
— У нас есть рабочая группа, которая координирует работу волонтеров и гуманитарных фондов, потому что есть фонды, работающие только с каким-то конкретным волонтером. Люди у них получили [помощь] и идут на другой пункт, еще раз получают. Некоторые получали по три-четыре пакета с едой, а некоторым не хватало.
Мы создали единую систему, в которую вносятся данные. Если человек в этом месяце уже получил, то это видят на всех точках выдачи. Есть волонтеры, которые работают самостоятельно. Мы ведь не можем заставить их присоединиться к этой системе. Но в большинстве своем порядок наведен.
— Это какая-то онлайн-база?
— Да, в электронном виде все фиксируем. Городские власти вместе с волонтерской платформой СпівДія и при содействии Никопольской РВА создали девять пунктов выдачи гуманитарной помощи.
Мы сейчас в месяц раздаем до 8000 продуктовых наборов. Планируем увеличить до 30 тыс. Потому что реально нуждаются не только перемещенные, но и никопольчане.
— Какие еще были потребности?
— С началом обстрелов возникла проблема со строительными материалами. Мы не совсем были готовы к такому повороту событий, поэтому не сформировали запасы. Приходилось даже взаймы брать шифер, OSB для закрытия окон. Нам сильно помог гуманитарный фонд Пролісок, который давал наборы с тентами для крыш, доски и OSB. Месяц-два было тяжело, потом уже наработали механизм. Сейчас есть запасы, и мы после обстрелов даем бесплатно шифер, OSB и пленку.
— Вы сначала сами принимали ВПЛ, а потом гораздо больше никопольчан стали ВПЛ. Вы как-то помогаете им?
— Если люди выезжают в другой город, то они там становятся на учет и там числятся ВПЛ. Согласно закону каждый руководитель города должен обеспечить тех переселенцев, которые у него зарегистрированы. У себя в городе мы это делаем, но, к сожалению, не можем помогать выехавшим.
Но мы общаемся с никопольчанами, и они делятся своим опытом. Некоторые города предоставляют все необходимое, как мы. А некоторые говорят: «Откуда приехали, туда и езжайте за гуманитарной помощью». Я звонил в такие города, объяснял, что они обязаны обеспечивать гуманитарную помощь.
— Как у вас организована работа с донорами? Помогают ли они с гуманитарной помощью и как в этом помогает ваша устремленность на прозрачность?
— Мы работаем с четырьмя-пятью фондами по направлению продуктов и стройматериалов. Когда они начинают оказывать помощь, смотрят, как получатель с ней работает. Если мы выдаем под камеру, под роспись с отчетами, это открытая работа. Они видят, что все идет людям, и увеличивают помощь.
— Может, у вас есть какая-то незакрытая потребность?
— Сегодня это продуктовые наборы. По стройматериалам есть и запас, и фонды, которые помогают.
— Появляются ли новые возможности для международного сотрудничества?
— Мы работаем с международными фондами. У нас есть город-побратим Ллойдминстер в Канаде. А на недавней сессии горсовета приняли решение стать городом-побратимом Коллинга в Дании. Пока идут переговоры о перспективах партнерства.
Есть примеры, когда живущие в других странах никопольцы передают помощь. Недавно получили партию генераторов из Испании.
— Пришлось ли вам как-то стимулировать местный бизнес, чтобы он продолжал работать?
— Если предприятие работает, оно получает прибыль, платит налоги и другие платежи. Отлично, что почти все крупные предприятия сохранили свою деятельность. Да, у них уменьшилось количество работников, но они платят и за землю, и за аренду.
На государственном уровне бизнесу пошли навстречу по платежам за аренду земли, недвижимости. Мы также можем отменить или снизить плату за аренду коммунальных помещений. Откровенно скажу, что идем навстречу тем, кто как волонтеры помогает переселенцам, военным. Полностью или частично убираем аренду. Эти вопросы практически ежемесячно рассматриваются на сессии горсовета.
— Понимаю, что не совсем актуальный вопрос, но какие у вас до войны были планы развития инвестиционной привлекательности города и сохраняете ли вы их?
— Такая программа у нас есть. Мы сделали в электронном виде паспорт города: сколько свободных земель, какие предприятия, какие есть возможности размещения. Это геоинформационная система, которая создавалась, в частности, при поддержке антикоррупционной инициативы ЕС в Украине.
До 2020 года в Никополе выделение земли всегда было сложным вопросом — она просто не выделялась. Даже после того, как ввели норму аукциона, за семь-восемь лет не было проведено ни одного аукциона. Удавалось оформить либо там, где уже находится недвижимость, либо правдами и неправдами под киоски. А вот есть кусок земли, я хочу его взять и делать бизнес — это было невозможно.
— В чем причина?
— Это просто нежелание предыдущей власти, отсутствие политической воли.
Мы разработали механизм и с 2021 года проводили аукционы. Все желающие допускались к аренде участка земли. А город получил дополнительные платежи в бюджет. Проведено шесть аукционов на 2,7415 га. От продажи получено 708 710 грн.
Аналогично мы приступили к продаже коммунальной собственности через электронную площадку Прозорро.Продажи.
Но с 2022 года все на паузе, поскольку Никополь принадлежит к зоне, где ведутся активные боевые действия. Поэтому все реестры закрыты.
— Каким вы видите Никополь в будущем? Возможна ли трансформация городской экономики?
— Первое, чем будем заниматься, — это восстановление всего, что было разрушено.
Работаем над созданием индустриального парка. Мы за то, чтобы здесь был любой бизнес.
Но у нас две большие промышленные площадки — ферросплавная и трубная, на территории которой почти десять разных предприятий. Они дают основную часть поступлений в бюджет, помогают в ликвидации последствий обстрелов. Потому мы как были промышленным городом, так и останемся.
Никополь отделен от линии фронта серьезной защитой в виде мощной реки Днепр и Каховского водохранилища. Но его кварталы подвергаются регулярным обстрелам. А количество гуманитарных вопросов растет. Например, все более серьезный вопрос о доступности питьевой воды. Ведь из-за частичного разрушения дамбы Каховской ГЭС уровень водохранилища опускается, и в некоторых селах Никопольского района водозабор уже невозможен. Этот вопрос находится на контроле у местных властей.
На выезде из Никополя нас «провожает» сгоревшая АЗС. «В эту часть города очень часто прилетало, особенно осенью. Россияне не успокоились, пока не ухайдокали заправку», — говорит один из наших сопровождающих. Именно поэтому вокруг нее практически во всех домах окна закрыты деревянными щитами.
Но жизнь в городе продолжается, просто перешла в режим ожидания окончания войны.
Проект создан при поддержке антикоррупционной инициативы ЕС в Украине (EUACI).
