Вопрос на $300 млрд. Как добраться до замороженных активов российского Центробанка
Пока ЕС рассматривает правовые варианты конфискации российских государственных и частных активов, которые будут использованы для финансирования восстановления Украины, масштабы разрушений промышленной и гражданской инфраструктуры увеличиваются.
В январе премьер-министр Денис Шмигаль оценил размер ущерба в около 700 млрд долларов. В то же время, страны ЕС и G7 заблокировали почти 19 млрд евро частных активов России и около 300 млрд евро резервов Центрального банка России. Очевидно, что этих средств недостаточно, чтобы компенсировать ущерб, нанесенный вооруженной агрессией России в Украине.
Но чтобы конфисковать активы Центробанка России для восстановления Украины нужно преодолеть юридические и политические препятствия. На вопрос «Возможно ли это сделать быстро?» попытались ответить ученые Майкл Эмерсон и Стив Блокманс в отчете аналитических центров SCEEUS и CEPS.
Авторы признают, что существует огромная диспропорция между потребностями восстановления Украины, исчисляемыми многими сотнями миллиардов долларов или евро, и реальными финансовыми возможностями ЕС и других государств G7, которые, кажется, исчисляются только десятками миллиардов. Финансовая помощь от стран-партнеров недостаточна, чтобы преодолеть нынешние экономические вызовы.
В этой ситуации конфискация заблокированных активов российского Центрального банка на сумму около 300 млрд. долларов является очевидным решением. Однако для этого требуется исключение в международном праве относительно иммунитета суверенных активов. Ведь основным ограничением для ареста и конфискации находящихся в иностранных юрисдикциях суверенных активов является принцип международного права иммунитета от юрисдикции национального суда другого государства (статья 5 Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности).
Эмерсон и Блокманс показывают, что существуют убедительные аргументы для расширения правовой доктрины по замораживанию и конфискации «преступных» активов. Особенно основателен вклад Международного проекта юристов (International Lawyers Project). Вывод специалистов организации для World Refugee & Migration Council состоит в том, что правовое обоснование исполнительных действий (предусмотренных национальным законодательством/законом ЕС), как исключение, может отступать от принципа суверенного иммунитета, если соблюдены следующие критерии:
- неспровоцированная, неоправданная вооруженная агрессия с нарушением территориальной целостности другого государства (статья 2 (4) Устава ООН);
- отсутствие санкционирования агрессии со стороны ООН (раздел VII Устава ООН, резолюция 377 A (V) ГА ООН «Единство ради мира»);
- военные преступления и нарушения международного гуманитарного права и международного законодательства о правах человека (Римский Устав Международного Уголовного суда; Женевские Конвенции 1949 года и два Дополнительных протокола 1977 года; Гаагские конвенции 1899 и 1907 годов);
- пропорциональность нанесенного ущерба (статья 49 (3) и 51 Статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, разработанных Комиссией международного права ООН в 2001 году).
Агрессия России против Украины полностью соответствует трем первым критериям, что позволяет сделать оправданное исключение от принципа суверенного иммунитета, который не следует воспринимать как абсолютную норму в международном праве.
Что касается четвертого условия, то при таких исключительных обстоятельствах исполнительные действия по конфискации государственных активов все равно должны соответствовать определенным гарантиям. Во-первых, стороны должны иметь возможность оспорить конфискацию. Во-вторых, конфискованные активы должны использоваться только для узкоопределенных целей, пропорциональных нанесенному ущербу, например компенсация пострадавшим, реконструкция разрушенной инфраструктуры или предоставление базовых услуг.
В этом случае следующим аспектом исключительных обстоятельств является то, что Россия внесла в свою конституцию правовое положение об аннексии четырех украинских областей, что означает, среди прочего, присвоение всех государственных активов на этих территориях.
Но даже при условии, что правовой механизм конфискации активов российского Центробанка будет найден, есть другой вопрос. Действительно ли Украина может рассчитывать именно на 300 млрд долларов?
Есть мнения, что точная общая сумма российских государственных активов, обездвиженная в странах G7, пока неизвестна. Как отмечает в публикации Atlantic Council экономист Чарльз Личфилд, использование слова «замораживание» неточно. Ведь оно свидетельствует о том, что капиталы, в отношении которых применены санкции, точно известны. А это, как утверждает автор статьи, не совсем так. Ссылаясь на информацию из частных разговоров с чиновниками США и за рубежом, общее количество известных идентифицированных активов составляет менее трети от упомянутых $300 млрд, и ведется интенсивная работа в рамках консультаций, чтобы определить, где находятся остальные.
Таким образом, поиски российских активов должны продолжаться, как и разработка быстрых механизмов для их конфискации.
