О приватизации можно говорить через год-два – глава Аграрного фонда

Также для борьбы со сговорами привлекался Антимонопольный комитет. Но расследования были затяжными, и быстро остановить рост цен оказывалось невозможно.

Для более эффективной борьбы был создан механизм, при котором накапливаются запасы товаров. При повышении цен, государство может поставлять определенный объем продукции на рынок и обрушить цены, поднятые спекулянтами.

Реализация этого механизма была возложена на Аграрный фонд. Недавно стало известно, что в 2015 году учреждение, впервые за три года, стало прибыльным.

О том, как этого удалось добиться и какие пути развития ПАО Аграрный фонд существуют, НВ Бизнес спросил у председателя правления предприятия Андрея Радченко.

– Зачем в принципе нужен Аграрный фонд? Для чего он необходим стране?

– Аграрный фонд нужен стране, с одной стороны, для поддержки сельхозпроизводителей, с другой стороны – как инструмент влияния на рынок. В данном случае - зерновой. Конечно, на сегодняшний день у нас нет госрегулирования цен. Но косвенно мы являемся одним из крупнейших игроков на рынке зерновых: контрактуем порядка 1 млн тонн зерна в год. Так или иначе, мы поддерживаем сельхозпроизводителей денежными средствами, а также влияем на цену зерна и муки.

– Есть же и другие способы влияния. Поставить граничную цену и в ручном режиме все это регулировать. Чем лучше то, что вы предлагаете?

– Ручное регулирование цен – это то, от чего рынок старается уйти. Цены должен диктовать рынок, а не Министерство аграрной политики или Кабинет министров. Аграрный фонд создавался как инструмент косвенного влияния на рынок.

– А насколько сегодня существенна ваша позиция на аграрном рынке? Какую долю рынка вы занимаете?

– Аграрный фонд создавался для работы на внутреннем рынке. Безусловно, мы не можем бороться с мировыми ценами. Внутреннее потребление продовольственного зерна в Украине составляет 5 млн тонн в год. Аграрный фонд занимает 20% рынка. То есть, влияние – существенное. Это обеспечивает продовольственную безопасность страны в непредвиденных ситуациях.

– Недавно повысились цены на гречку. Вы занимаетесь этим или нет? Вы способны погасить такой рост?

– Мы занимаемся этим. Вопрос только в том, как и когда заниматься. Я пришел в Аграрный фонд в начале прошлого года. Когда мы узнали о дефиците гречки, то начали приходить к фермерам, но гречки практически не было. Это нишевая культура и фермеры сеют гречку под свои нужды. Соответственно, нужно было перестроить модель и сделать госзаказ. А это возможно только тогда, когда начинается планирование севооборота. То есть, на следующий период. В этом году мы именно так и поступили – начали разговаривать с фермерами не тогда, когда они посадили гречку, чтобы ее законтрактовать, а еще при планировании севооборота. Мы профинансировали их посевной материал, горюче-смазочные материалы, средства защиты растений и удобрения. Теперь мы ждем будущий урожай. Точно такая же ситуация будет с рожью и овсом. Их мало сеют, но потребляют достаточно.

Дайджест главных новостей

Бесплатная email-рассылка только лучших материалов от редакторов NV

Подпишись

Рассылка отправляется с понедельника по пятницу

Аграрный фонд занимает 20% рынка

– То есть вы намерены регулировать эти рынки рыночными способами?

– Мы являемся оператором продовольственной безопасности. Мы все любим ржаной хлеб, но рожь надо где-то брать. Когда малый фермер собирает небольшой урожай – это одно. А что делать с большими городами? Нужно было перестроить модель и делать госзаказ. Если ликвидность рынка продовольственного зерна большая, то для нишевых культур – гречки, овса и ржи – она очень маленькая.

– Многие сельхозпроизводители отмечают, что они не довольны работой Аграрного фонда, из-за закупки их продукции по более низким ценам. Что вы можете об этом сказать?

– Это абсолютно недостоверная информация. На сегодняшний день все фермерские хозяйства, которые с нами работают, довольны, потому что мы выкупаем товар по рыночной цене. В прошлом году Аграрный фонд перестроил модель работы. Мы переориентировались, поменяли организационную структуру и бизнес-модель работы. Мы ориентированы на мелкого и среднего фермера. Но многое стало понятно из обсуждения модели работы с крупным бизнесом. В 2014 году Аграрный фонд работал так: бралась условная цена и потом дисконтировалась на 10% от рыночной цены. Это и был заработок Аграрного фонда. Когда мы посоветовались с крупными холдингами, которые вышли на ІРО, они нам сказали, что не могут отчитываться перед акционерами о продаже продукции ниже рыночной цены. Но с точки зрения финансовой отчетности они могут нести финансовые потери, например, проценты по кредитам. То есть за ресурсы, которые Аграрный фонд предоставляет наперед, они готовы выплачивать проценты. Поэтому, когда говорят, что Аграрный фонд выкупает дешевле – это неправда. Аграрный фонд покупает продукцию по рыночной цене. Но при форвардных закупках, мы контрактуем будущий урожай и даем деньги уже сегодня. За это мы просим заплатить проценты.

– А вы можете привести примеры, когда Аграрный фонд, действительно, серьезно повлиял на рынок, чтобы понять необходимость вашего института. Что было бы, если бы вас не было?

– Давайте перейдем от зерна к муке. В конце прошлого года мы приняли стратегическое решение и вышли на рынок фасованной муки, то есть, - розничный рынок. Для нас это был принципиальный вопрос. Население Украины практически ничего не знает об Аграрном фонде, и мы решили, что потребитель должен там увидеть. Когда мы это сделали, посчитали себестоимость зерна, включили свою минимальную надбавку 5% и поставили товар на полку. Наша мука стоит 8,5 гривен за килограмм и 17 гривен – за два. Когда в некоторых регионах производители муки хотели заработать больше и вошли в сговор, на нас посыпались жалобы, что Аграрный фонд демпингует. Но Аграрный фонд как раз не демпинговал, а находился четко в рамках рыночной цены. Мы выступили индикатором соотношения «цена - качество», и остальным производителям пришлось снизить цены до нашего уровня.

– А какие ваши финансовые показатели за прошлый год? Вы продали муку дешевле, чем все остальные. А заработать у вас получилось?

– У нас не просто получилось заработать. Мы гордимся своими показателями. В прошлом году Аграрный фонд совокупно выплатил государству больше миллиарда гривен. Я имею в виду дивиденды за 2014 год, налог на прибыль, НДС, фонд оплаты труда. В 2015 году мы вошли в топ-50 аграрных компаний. Почетное второе место после Kernel занимает Аграрный фонд. Также в 2015 году мы сформировали резерв под сомнительную задолженность, которая образовалась при предыдущем руководстве. Это дело с Брокбизнесбанком, когда пропало 2 млрд гривен оборотного капитала Аграрного фонда. Не успел руководитель разместить там депозит, раздробив его на маленькие части, как в банк была введена временная администрация, а потом принято решение о ликвидации. Даже с этими потерями мы смогли сформировать резервный фонда в 650 млн гривен и заплатить государству дивиденды в таком размере, чтобы стать на вторую ступеньку в рейтинге крупных налогоплательщиков.

– А как вы можете прокомментировать коррупционный скандал, связанный с сахаром?

– Относительно сахара нужно сразу сделать небольшую ремарку, что аграрных фондов на сегодня два. Один, который был создан еще более 10 лет назад – это государственное бюджетное учреждение, которое работает за бюджетные деньги и является бесприбыльным. Второй Аграрный фонд – это акционерное общество, созданное в 2013 году. Создано оно было потому, что с государственным учреждением не совсем удобно работать. И в 2013 году зерновая группа была передана ПАО Аграрный фонд, а на балансе государственного учреждения Аграрный фонд остался только сахар.

Есть сахар, который четко принадлежит ему: прослеживаются все документы, начиная от покупки на заводах, завоз на склад и хранение. А есть смешанный тростниковый сахар, который к Аграрному фонду вообще мог не иметь отношения. Есть группа заинтересованных людей, которые это знают, и на протяжении многих лет готовили хищение сахара. Мы можем увидеть, как это происходило в Черкассах, где якобы по решению суда у Аграрного фонда забрали там сахар в пользу частной структуры, то никто не разбирался, что это за сахар.

На сегодняшний день есть два объекта – в Луцке и в Броварах. И это сахар частично Аграрного фонда, а частично – нет, но был передан ему на ответственное хранение. Хочу заметить, что у этого сахара заканчивается срок годности 1 октября. Более того, Аграрный фонд несколько раз продлевал его срок годности. Этот сахар не может попасть на полки, он исключительно для промышленной переработки.

И самое главное – в феврале нынешнего года Аграрный фонд впервые за всю историю своего существования вышел на рынок с товарной интервенцией. Но интервенции прекратились уже в начале мая после того, как в госучреждение Аграрный фонд начали возвращаться «старые люди». Сейчас там работают 12 человек из старой команды и саботируют дальнейшую работу учреждения. У нас есть впечатление, что это делается специально для того, чтобы сахар стал непригодным, и тогда его можно будет формально списать, да еще и получить дополнительные средства на его утилизацию.

– О какой сумме там идет речь?

– Порядка 60 тыс. тонн – около 600 млн гривен. Это стоимость сахара. А если его нужно будет утилизировать, то нужно будет выделить для этого деньги из бюджета. Примерно 2-2,5 гривен на килограмм.

– Кто это делает, кто стоит за всем этим?

– Я не хочу никого обвинять. Есть определенная группа людей, по которым проводятся следственные действия. Думаю, что в рамках следствия там очень много материалов.

– А зачем создали два Аграрных фонда? Если ваша компания справляется со своими обязанностями, зачем параллельно еще вторая структура?

– Фактически мы находимся в переходном периоде. Одна структура должна остаться, а вторую – госучреждение – необходимо постепенно ликвидировать. Для этого нужно распродать активы, то есть, тот сахар, который у него на балансе.

– А к вашей компании есть претензии правоохранительных органов?

– К счастью, к ПАО Аграрный фонд у правоохранительных органов вопросов нет. Если случаются какие-то инциденты на элеваторах или фермерских хозяйствах, мы сразу ставим их в известность.

– Вы говорите, что в отношении муки были определенные поползновения спекулянтов. Насколько мощный спекулятивный фактор, сговоры и монополизация?

– Если рассматривать внутренний рынок муки, то существует возможность сговора в одном или в нескольких регионах. Если мы рассмотрим рынок зерна, то каким бы мощным игроком Украина ни была, цены диктует мировой рынок.

– Расскажите о ваших отношениях с Минагрополитики. Что там происходит, есть ли понимание того, что реформы должны продолжаться? Как вы видите дальнейшую реформу аграрной отрасли?

– С Министерством аграрной политики у нас рабочие отношения. Мы предлагаем свои идеи по реформированию, капитализации и управлению активами Аграрного фонда. Команда министерства меняется. До сих пор не понятно: кто будет уходить, кто придет в министерство, и как оно будет преобразовываться. Конечно, нам хотелось бы, чтобы отношения были более динамичными. Мы уже набрали скорость и хотим поддерживать эту динамику. Но мы прекрасно понимаем, что в период перемен нужно идти на какие-то компромиссы.

– А в отношении реформ аграрного рынка, что необходимо сделать в первую очередь? На что нужно обращать внимание, чтобы привести его в более европейский, цивилизованный вид?

– Я знаю, что сегодня есть два основных вопроса, которые обсуждает Министерство аграрной политики. Первый – рынок земли. Что с ним делать, когда открывать и не станет ли это билетом в один конец для владельцев паев. Второй – возмещение НДС на рынке зерна при экспорте.

– А как вы относитесь к идее приватизации Аграрного фонда?

– Дискуссия вокруг этого вопроса продолжается. Аграрный фонд создавался как инструмент влияния. С одной стороны, его можно приватизировать. Но завтра опять может возникнуть вопрос – а не создать ли нам новый инструмент влияния? У нас не очень ликвидный рынок, нет открытых бирж. Это минус в отношении приватизации. Второй вопрос – а что приватизировать у Аграрного фонда? Все, что есть – это арендованные помещения, сотрудники и ликвидность в виде денежных средств и зерна. Мы можем распродать зерно, вернуть деньги государству и приватизировать будет нечего.

Мне часто задают этот вопрос, и я каждый раз отвечаю: для того, чтобы что-то приватизировать, нужно сначала это капитализировать. Когда произойдет капитализация Аграрного фонда - он станет привлекательным для инвесторов. И только в этом случае можно будет говорить о приватизации.

А еще вернемся к цифрам: уставной капитал ПАО Аграрный фонд - 5 млрд гривен. Из них более 2 млрд было разворовано в банках. Сегодня активы фонда составляют немногим больше 3,3 млрд гривен. Если сейчас его приватизировать и продать все зерно, то фактически государство потеряет инвестированные деньги. Поэтому нужно сначала в него что-то добавить: основные средства, производство, и тогда уже можно будет приватизировать. Я думаю, что об этом мы можем говорить не раньше, чем через год-два.

– То есть деньги, вложенные в Брокбизнесбанк, исчезли? Есть ли шансы их вернуть?

– Уже никаких. Мы проходили аудит по результатам трех лет. Международная система учета немного отличается от украинской. Если по украинским стандартам у нас до сих пор дебиторская задолженность, потому что банк в состоянии ликвидации, то по международным стандартам – это потери. С этими деньгами можно распрощаться.

– Создается впечатление, что Аграрный фонд – это правильная идея, исходя из того, что вам удалось сделать за прошлый год. Но изначально реализация была направлена на разворовывание.

– Здесь вопрос в том, насколько государство может быть эффективным собственником. Мое мнение, что это возможно только при эффективном менеджменте. В этом случае, используя потенциал страны, денег, отношений и админресурса, всегда можно построить очень эффективное предприятие. Если работать открыто, честно, прозрачно, то это - составляющие успеха.