Не является ли это прикрытием для отмывания? Министр экологии – о скандальном месторождении и торговле лицензиями

Украине как никогда важно обеспечить себя газом собственного производства. Это позволит в перспективе не зависеть от поставок энергоносителя из России. Недавно Кабинет министров Украины признал приоритетной добычу газа в стране.

Впрочем, несмотря на богатство недрами, в Украине часто возникают скандалы вокруг распределения природных ресурсов. Уже несколько месяцев в Украине очень много говорят о передаче малоизвестной компании прав на разработку крупнейшего месторождения газа – Юзовского.

Вопросов к компании много: от недостатка опыта в подобных проектах к неясности, кто же является конечным собственником.

Об этом, а также о том, каким образом будет реформирована система недропользования и чего ожидать от государства в этой сфере, НВ Бизнес спросил у министра экологии и природных ресурсов Остапа Семерака.

– С чего вы планируете начать или уже начали реформы в своей сфере. Особенно то, что касается выдачи лицензий и в принципе недропользования. Как эту систему можно и нужно изменить?

– За те полгода, что мы работаем, удалось сделать очень много. В том числе в недропользовании. При этом свое внимание мы сфокусировали на экологии. В первый месяц работы в министерстве мы провели большую встречу с бизнесом, с ассоциациями, с нашими коллегами из ЕС и некоторых других государств, для того чтобы обсудить, что происходит в сфере недропользования и есть ли потребность провести реформу. По результатам была создана рабочая группа, которая уже подготовила концепцию реформы в недропользовании.

Недавно была проведена встреча с экспертами Американской бизнес-ассоциации, Европейской бизнес-ассоциации, а также с украинской Федерацией работодателей. Мы хотим выйти на принятие решения, когда экономика бы говорила, сколько и когда ей нужно природных ресурсов для правильного развития.

Сегодня не происходит развитие материально-сырьевой базы в Украине. Все, что мы сейчас добываем, это достижение той информации, что получена еще в советские времена. Это является неправильным. Нам нужны подтвержденные запасы полезных ископаемых.

Когда мы получим запрос от экономики, мы должны понимать, как она будет развиваться. Могу привести один интересный пример – Саудовская Аравия. Эта страна в числе первых по добыче нефти и углерода. При этом, они поставили перед собой задачу – к 2030 году построить совершенно другую систему энергетики без потребления нефти и газа. Они планируют получать 50% электроэнергии с атомных реакторов, и еще 50% – из энергии солнца.

Дайджест главных новостей

Бесплатная email-рассылка только лучших материалов от редакторов NV

Подпишись

Рассылка отправляется с понедельника по пятницу

В Украине Государственная служба геологии и недр должна осуществлять разведку и увеличение материально-сырьевой базы. И на основе этой информации нужно готовить пакеты лицензий или спецразрешений на добычу этих полезных ископаемых, которые должны продаваться на открытом прозрачном аукционе без каких-либо преференций.

Следующий этап – это контроль за использованием недр. Должна происходить рекультивация того вреда, который нанесен природе. Эту функцию должен осуществлять иной орган, а не тот, кто занимается геологоразведкой, и не тот, кто продает на аукционе эти лицензии.

– Вы сказали, что конкурсы по распределению лицензий должны быть прозрачными. Довольны ли вы тем, как они проходят сейчас? И если там надо что-то менять, то что именно?

– Я категорически недоволен тем, как сейчас происходит выдача лицензий на пользование недрами. Во-первых, лицензии должны выдаваться в зависимости от потребностей государств. То есть, сначала государство должно сформировать сколько и каких ископаемых ему нужно и определиться, сколько таких ископаемых есть в стране – провести геологическую разведку. После этого должны быть изучены все экологические риски и установлена рыночная, а возможно и выше цена за лицензии.

Мы понимаем, что в большинстве случаев недра – это исчерпывающий ресурс. Поэтому должен быть проведен прозрачный открытый аукцион. Я убежден, что добытчики ископаемых не должны быть закрытым клубом или оффшором для компаний олигархов. Достичь такой процедуры можно только благодаря системе реформирования службы Госгеонедр, а также политической воле ее руководства. Сегодня Минприроды не имеет никакого влияния на систему распределения недр и это абсолютно не является европейской и мировой практикой.

– А вы не думаете, что такого рода вещи, как продажа лицензий, могут осуществляться по системе, похожей на ProZorro?

– Сейчас мы ведем переговоры с ProZorro о том, чтобы продавать эти лицензии через систему. Для этого ProZorro надо изменить украинское законодательство, но это достаточно незначительные изменения. Мы в постоянном контакте с моими коллегами из Министерства экономического развития и торговли, которые отвечают за эту работу. Более того, мы не только хотим через такую систему продавать спецразрешения на добычу недр, мы также имеем полномочия по утверждению определенного количества лимитов. Например, озоноразрушающих веществ.

Действующее законодательство говорит о том, что должна быть создана комиссия в министерстве, которая на основании каких-то критериев принимает решение. Я считаю, что самым правильным и самым прозрачным критерием является финансовый. Если эти квоты можно продать, как, например, киотские, то их надо продать. Та система, которая есть сегодня, она приносит в государственный бюджет ноль гривен ноль копеек.

– В последнее время было много разговоров о компании Yuzgas. Много критики мы слышали со стороны Войцицкой и других депутатов. Говорят, что это непрозрачная компания, непонятно, кто за ней стоит. Как вы оцениваете все, что произошло?

– Давайте рассмотрим, как должна происходить сама процедура. Замена компании Shell в договоре по распределению продукции предполагает три этапа. Первый – конкурсная комиссия рассматривает и принимает решение о рекомендации победителя. Второй – межведомственная комиссия, которая создана из состава министров, должна утвердить результаты конкурсной комиссии и рекомендовать или не рекомендовать Кабинету министров одобрить их. Только после этого принимается решение о замене участника.

Сейчас мы находимся на первом этапе, когда конкурсная комиссия определила победителя и рекомендовала утвердить его. Персонально я, или кто-либо из Минприроды не является участником конкурсной комиссии. Но получив доступ к определенным документам и материалам, у меня есть как минимум два сомнения. В первую очередь, необходимо понять, не произошло ли существенных изменений условий договора, в котором принимала участие Shell.

– А были ли такие изменения?

– Мне трудно сказать, потому что у меня нету этой сделки. Но та информация, которая существует в СМИ, говорит о существенном изменении условий. Второе сомнение, возникшее лично у меня, – это вопрос, не является ли это действие определенным прикрытием для отмывания средств и не стоят за этой компанией собственники, подпадающие под действие санкций. Сейчас нам известно, что за компанией стоит голландский фонд. А кто дальше? Это надо проверить.

– Почему вы не заблокировали решение относительно Yuzgas?

– Орган, который принимал это решение, не имеет никакого отношения к Минприроды. Это была конкурсная комиссия, в состав которой входят представители Верховной Рады, Министерства энергетики и угольной промышленности и эксперты.

– То есть вы даже не принимали участие в конкурсной комиссии?

– Да, представителей Министерства экологии и природных ресурсов по каким-то причинам не было в составе конкурсной комиссии. Но в любом случае представитель Минприроды является членом межведомственной комиссии, которая должна утвердить результаты конкурсной комиссии. Тех инструментов, которые есть сегодня, нам достаточно, чтобы обеспечить интересы защиты окружающей среды и защитить интересы справедливого и честного распределения тех ресурсов, которые есть в недрах Украины.

– Как вы оцениваете затраты бизнеса на природоохранные мероприятия на сегодня? Достаточно ли предприниматели, особенно промышленники, инвестируют в защиту окружающей среды? Довольны ли вы этим? И если что-то менять, то что и как?

– Во-первых, сейчас мы имплементируем европейский принцип "загрязнитель платит". Другими словами, чем больше производство или бизнес загрязняют природу, тем больше оно должно заплатить средств для восстановления или рекультивации того вреда, который понесла природа в результате их действий. Для этого Министерство экологии работает над новой системой мониторинга и контроля.

Мы предложили украинскому бизнесу честные и прозрачные правила игры. Бизнес должен вести совместную деятельность для уменьшения выбросов. С другой стороны, мы начали как министерство вести переговоры с государственными финансовыми институтами для того, чтобы помочь украинскому бизнесу в сложных условиях экономического кризиса.

Представителей Министерства экологии и природных ресурсов по каким-то причинам не было в составе конкурсной комиссии

Мы предлагаем украинскому бизнесу ввести определенные компенсаторы или льготы, стимулирующие коэффициенты, когда производитель уменьшает выбросы – у него уменьшается экологический налог. Второй инструмент – мы ведем переговоры с государственными банками. Недавно было подписано соглашение с Укргазбанком. В первую фазу трехсторонней коммуникации попало 16 проектов. Это проекты, которые будут финансировать государственным банком при участии международных финансов с понижающими ставками кредитов на экологические мероприятия.

– А кто следит за тем, чтобы грузовой транспорт соответствовал стандартам Евро-4, Евро-5, а также использовал качественное топливо?

– В стране произошла определенная дерегуляция. Мы пошли путем уменьшения количества проверяющих органов. С одной стороны это хорошо для бизнеса, с другой – плохо. Создавая дерегуляцию и облегчение ведения бизнеса в Украине, правительство и власть должны оставлять какой-то инструмент регулирования. Нужно создавать те регуляторы, те стандарты и регламенты, которые существуют в Европейском Союзе.

Когда мы говорим о городе, крупнейшим загрязнителем являются автомобили. В Киеве, к сожалению, это не так. Кроме автомобилей, есть еще ТЭЦ, которые работают и в Киеве и вокруг Киева, есть мусоросжигательный завод. Но я согласен, что направление, куда мы двигаемся, должно быть в европейских стандартах обращения с загрязнением и отходами. Мы всячески стимулируем переход на электромобили. Также мы сейчас готовимся к проекту поддержки установки зарядок для электромобилей.

– Какой у вас дедлайн в реформе недропользования? Вы сказали, что хотите принять стратегию, когда бы бизнес указывал, какие именно ему нужны лицензии. Когда можно ожидать его утверждения и полноценного внедрения?

– Мы хотим утвердить концепцию до конца этого года. Но от момента утверждения концепции до ее реализации требуется время. Но основная потребность в этом вопросе – это наличие политической воли в украинском истеблишменте. В системе недропользования сосредоточены бизнес-интересы большого количества политиков и влиятельных людей. Они в большой степени приспособились к непрозрачной системе. И они хотят удержать ее такой, как она есть.

И я, как министр экологии и природных ресурсов, ищу партнеров среди прогрессивных политиков, среди участников рынка и среди наших международных партнеров. Те правила недропользования, которые существуют в странах ЕС, должны быть утверждены в Украине. Но нам нужна политическая воля и поддержка украинского общества.