Если какой-то инвестор придет в Украину с $10 млрд, то вложить их ему будет некуда, – Ложкин
Почему инвестиции обходят Украину стороной? Это, пожалуй, один из часто задаваемых вопросов в обществе, в правительстве, в бизнес-среде. У нас часто говорят, что в экономике произошел отскок от дна и вот мы уже начали мало-мальски движение вперед. Провели несколько успешных реформ. А инвестиции все не идут и не идут.
В этом году приток прямых иностранных инвестиций составил $2 млрд. В следующем ожидается $3 млрд. Вроде бы тренд положительный. Но это все еще меньше, чем в стабильном 2013 году, на который принято равняться в Украине. Тогда приток прямых иностранных инвестиций достиг отметки в $4,1 млрд.
Эксперты и экономисты говорят, что Украине нужны привлекательные условия, нужны более значимые реформы, среди которых называют земельную одной из ключевых. Мол, тогда растает лед и инвестиции потекут рекой. Украине также нужен успешный кейс по продаже крупного государственного предприятия или целой группы таких компаний. Возможно, это даст некую отмашку с нашей стороны – путь открыт, можно, можно инвестировать.
Без инвестиций как внутренних, так и внешних Украина не сможет рассчитывать на более значимый рост в экономике, да и остаться на нынешних позициях будет не просто.
В Украине даже функционирует Национальный инвестиционный совет при президенте, который консультирует государство относительно создания условий, которые могут помочь приходу инвесторов. Но есть одна большая проблема. Большой минус – качество проектов, куда могли бы прийти те самые инвестиции. Огромный дефицит по-настоящему заманчивых предложений. Что же с этим делать, как разорвать этот порочный круг, и когда же к нам придут инвестиции, НВ Бизнес обратился с этими вопросами к Борису Ложкину, успешному предпринимателю, секретарю Национального инвестиционного совета.
– Почему Украину условно не залили инвестиции после Революции достоинства?
– Экономика Украины была на спаде – мы переживали период циклического падения цен на сырьевые товары на зарубежных рынках. Прежде всего, это касалось продукции, которая экспортируется украинскими сельхозпроизводителями и металлургами. В 2014-2015 годах Украина потеряла огромный объём экспортной выручки. То есть с точки зрения макроэкономики страна находилась в противоположной фазе по сравнению со, скажем, предыдущим послереволюционным годом – удачным 2005-м.
На это накладывалась нестабильная ситуация в стране, связанная с антитеррористической операцией на Донбассе. В таких условиях – падения цен на зарубежных рынках, которые являются одним из ключевых источников украинского ВВП, и дестабилизации на востоке, – естественно, сложно было рассчитывать на масштабный приход инвесторов.
Не забывайте, что процесс реформирования страны достаточно небыстрый: в 2014 году он начался, но только в 2016-м мы увидели первые позитивные результаты. Экономика пошла вверх. Украине необходимо было пережить этот чрезвычайно сложный этап. И одновременно запустить крайне важные реформы: и судебную, и антикоррупционную реформы, и дерегуляционные.
– Но сейчас-то, как вы сами говорите, ситуация меняется, а инвестиции к нам не спешат. Что мешает нам сейчас?
– Нам нужно еще пройти долгий путь. С другой стороны, если мы говорим уже не о государстве, а о бизнесе, то у нас проблемы не с тем, кого привлекать в качестве инвестора, а с тем, куда его привлекать. Я сам, находясь в поиске проектов для своей инвесткомпании, сталкиваюсь с этим практически каждый день. Качественных, подготовленных масштабных и даже немасштабных проектов очень мало. То есть когда с бизнесменами, которые ищут инвестора, общаешься, начинаешь им задавать уточняющие вопросы – сколько вам нужно денег, на что эти деньги пойдут, как структурирована компания, есть ли у компании аудит – на эти вопросы очень часто ответов не находится. Или ответы весьма наивные, которые явно западного инвестора не устроят.
Есть серьезный дефицит проектов – как в национальном масштабе, так и на региональном уровне. Подготовленных, интересных инвестору, с хорошей отдачей. Потому что, конечно же, когда инвесторы приходят в Украину, они рассчитывают не на такую доходность, как в Германии, а все-таки несколько большую. Но за счет более высоких рисков. Естественно, это тоже нужно учитывать.
Доходность в Украине должна быть выше тех 10-15%, которые можно получить в Европе. Поэтому дефицит проектов – одна из главных проблем в процессе привлечения инвестиций.
– Если говорить о законодательстве, сейчас приняли закон о запрете так называемых «маски-шоу» для бизнеса. Почему это так важно для инвесторов?
– Закон важен не только для инвесторов, но и для работающего сегодня в Украине бизнеса. Для его большей уверенности в завтрашнем дне, большей уверенности в том, что не будет правового беспредела по отношению к этому бизнесу. Естественно, это знак для инвесторов, которые ещё в страну не пришли, но они могут увидеть, что правительство, украинская власть думает о том, как защитить их интересы.
– Вы думаете этот закон по-настоящему заработает?
– Думаю, да.
– Есть ли сегодня на мировых рынках свободные деньги для инвестирования в Украину?
– Безусловно. Денег в мире сейчас очень много, и они в том числе могут приходить в Украину. Это деньги крупных суверенных фондов, инвестиционных фондов, стратегических инвесторов, расширяющих свой бизнес. С деньгами проблем нет. Есть проблема с проектами. Если сегодня, например, какой-то инвестор придет в Украину с $10 млрд, то вложить их ему будет некуда.
– Получается, есть заблуждение о том, что у нас страна открытых возможностей.
– Точно подмечено. Действительно, Украина – страна огромных возможностей. У нашей страны очень серьезный потенциал в самых разных отраслях. Но попробуйте даже на бумаге написать проекты, достаточно масштабные проекты, чтобы набрать $10 млрд. У вас не получится. И у меня не получится. Потому что их просто нет. Это связано, например, с тем, что не запущена масштабная приватизация. Или с существующими бизнесами, которые пока не могут предложить нечто настолько масштабное.
Я, конечно, не имею в виду крупные компании, такие как ArcelorMittal или Метинвест, которые анонсируют очень серьезные инвестиции в развитие своего производства. Однако это инвестиции в уже действующие проекты. И даже их недостаточно. Вот Arcelor проанонсировал полтора миллиарда на ближайшие 3-5 лет – и уже их инвестирует. Но в совокупности $10 млрд даже среди крупных украинских компаний набрать сложно. А нам нужно не 10. Нужны десятки. Мы как-то подсчитали, что каждый миллиард долларов прямых иностранных инвестиций, которые приходят в украинскую экономику, добавляет примерно один процент к ВВП.
– Что же нам делать? Как изменить ситуацию?
– Мне кажется, она меняется. Всё-таки ситуация с проектами сегодня и два года назад лучше. Многие действующие бизнесы стремятся к расширению, это станет драйвером роста. Тому, кто уже давно работает в Украине, проще принимать решения, он понимает и принимает существующие риски. Но с другой стороны, что тоже внушает оптимизм, – инвесторы приходят в совершенно новые проекты.
В этом смысле и открытие зоны свободной торговли с Евросоюзом и Канадой, кстати, очень позитивный драйвер инвестиций. Потому что в Украине размещаются новые производства, рассчитанные прежде всего на рынок Евросоюза. И туда идут приличные деньги.
– Вы не только консультирует государство по поводу инвестиционной среды, но и сами являетесь инвестором. Какие направления в Украине, по-вашему, наиболее интересны для инвестирования?
– Я считаю, что прежде всего нужно инвестировать во все, что связано с экспортом. В сельское хозяйство, в комплектующие для того, что будет востребовано в Евросоюзе, поскольку у нас свободная зона торговли с ЕС. В энергетику.
– Если говорить о сельском хозяйстве, что именно там может быть привлекательным для инвестиций? Там очень много агрохолдингов, которые уже контролируют ту или иную отрасль АПК.
– Во-первых, можно в эти холдинги инвестировать. Во-вторых, есть широкий круг сервисных компаний, которые могут с агрохолдингами взаимодействовать. Например, что мешает наладить производство дронов для сельского хозяйства, которые могут, кстати, быть очень интересным продуктом для экспорта?
Вокруг сельского хозяйства, на мой взгляд, очень много недоинвестированных идей. В конце концов, можно построить ещё один, новый холдинг.
– Если бы вы выделили какую-то одну главную проблему украинской экономики, проблему для инвесторов, которую вы назвали?
– Повторюсь: я думаю, это дефицит проектов.
– Как можно изменить эту ситуацию? Это должны быть какие-то образовательные проекты для предпринимателей или что-то такое?
– На уровне малого бизнеса – да. А на уровне среднего и крупного бизнеса – это эволюционный процесс. То есть люди должны осознать, что бизнес нужно шить по новым лекалам. И тот, кто это будет делать, естественным путем придет за деньгами к цивилизованному инвестору. Этот процесс происходит. К сожалению, медленнее, чем хотелось бы.
– На ваш взгляд, почему Польше удалось, а нам нет?
– Во-первых, кто сказал, что нам не удалось? Я очень рассчитываю, что нам удастся. Это процесс. Польша в 1991 году начала более активно проводить болезненные реформы, некоторые из которых у нас только стартовали.
Не могу сказать, что время мы потеряли полностью, но мы не сделали всего, что должны были бы сделать в 1990-е, в 2000-е. Хотя, знаете, история не терпит сослагательного наклонения.
И тут нужно смотреть, что происходило в это время в Польше, что происходило у нас, с какими вызовами сталкивалась Украина в те годы.
Если бы Украина, в том числе в 2014-2016 годах, и сейчас получала ту помощь, которую получала Польша, финансовую в том числе, думаю, ситуация была бы значительно лучше.
– Почему нам эту помощь не дают?
– Дают, но, как мне кажется, ее размер мог бы быть выше.
– Можно сказать, что те, на кого мы так надеялись, за кого гибли люди на Майдане, нас слили.
– Я бы так не сказал. Для нас крайне важна была поддержка наших европейских и американских партнеров. Они очень много сделали.
– Если мы говорим про госрегулирование, вообще про те органы, которые больше всего пьют кровь из бизнеса, кого бы вы назвали в лидерах?
– Вы знаете, мне кажется, что сейчас ситуация быстро меняется. Например, 2-3 года назад был актуален вопрос возмещения НДС крупным компаниям. Сейчас они об этом не вспоминают, потому что такой проблемы не существует. Автоматическое возмещение НДС уже работает.
– Вы сказали про систему возмещения НДС. Что еще? Я согласен, что это большой плюс.
– Принята масса законов. От закона о рынке электроэнергии (он вот-вот должен быть имплементирован) до реформы нефтегазовой отрасли, которая тоже ещё не закончена, но в которой сделан огромный шаг вперед. Сейчас, кстати, уже анонсируется создание службы финансовых расследований, чтобы свести все силовые структуры, которые занимаются экономическими преступлениями, в одно подразделение.
То есть многое меняется. Мы находились в непростой ситуации – нужно было менять все и сразу. При этом денег не было.
– Когда произойдут изменения, которые будут действительно видны и ощутимы?
– Я считаю, что уже в следующем году мы увидим положительную динамику. Да и ближайшие года четыре должны быть хорошими для украинской экономики.
Прогнозы роста ВВП, которые дают для Украины международные финансовые организации, на мой взгляд, с одной стороны реалистичны, а с другой – недостаточны для Украины. Нам нужен взрывной рост, 6-7% в год – тогда мы выйдем на новое качество экономики. И здесь ключевую, хотя и не единственную, роль должны сыграть прямые иностранные инвестиции.
